Разгорячённые гости спринтом преодолели разминочный пролог свадьбы и несколько первых глав завязавшегося сюжета застолья. Всё, что от них требовалось для соблюдения обрядовых традиций – это членораздельно и фанатично кричать: «Горько!» до соединения взахлёб целовальных губ, а после безошибочно отмерять количество секунд, затраченных на сладострастный поцелуй (будто в мире существует какое-то этому объяснение или чей-то неразрешимый интерес). Когда же гости справедливо захмелели, их требовательные голоса уже не напоминали строгих десантных рядов, способных до одури покрывать возгласами ликования людское сборище. Тогда же в мельтешении торжественного гульбища, где в запале накопленной страсти они ожидали не пропустить начала игры-похищения невесты, а в их натруженных желудках было до избытка не пусто, в открытом дверном проёме, выходящем из пиршественного зала прямо в ресторанный вестибюль, показались два мужика в синтетических штормовках. Вид вошедших так неизысканно контрастировал с лёгкими одеяниями приглашённых дам, обликом без галстучных джентльменов и признательной сединою старших, что неотвратимо втягивал празднующих гостей в неожиданную интригу. Каждый из них держался за дужку огромного эмалированного ведра (литров двенадцати, не меньше), закрытого плотной крышкой и обмотанной сверху медицинским бинтом. Они молча внесли в почестное помещение шлейф тайны и будущего восхищения.
Мужчины по-деловому прошествовали в центр зала и, аккуратно расчистив местечко на столе, поставили туда свой необычный груз. Малопонятное ведро, как и штормовки, вульгарно выделялось своей угловатостью среди хрупкой и разноцветно наполненной столовой посуды, не сочетаясь по эстетике с прозрачным хрусталём и завороженно разгорячёнными лицами празднующих, а зелёная крышка сверху придавала предмету пугающий армейский вид маскировочного камуфляжа.
Однако никто из пребывающих в весёлости гостей не выразил и толики неудовольствия, не стал с пеной у рта выяснять: «Куда прёшь?» В праздничной сутолоке под звуки старинного танго все с нетерпением ожидали приятного и уморительного сюрприза.
Мужик, что находился справа, размотал длинный бинт, скомкал и отложил его за бесполезностью в сторону, после чего виртуозным театральным движением руки снял с ведра круглую крышку и стукнул по ней три раза столовой ложкой, изъятой из стоявшего рядом салата. Второй, слева, чисто зачерпнул фужером из ёмкости цветастую смесь, и гости с восторгом увидели, что сквозь тонкие стеклянные стенки посуды на них смотрят красные рыбьи икринки.
Доставленное ведро дальневосточных даров было полной невзначайкой для всех. Гурманы стояли, разинув затихшие рты, в уме уже сумасшедше вытряхивая из наполненных желудков часть торопко заглотанных туда яств и молча предрасполагая себя к неконтролируемому употреблению дармового гемоглобина. (Были ли они готовы и дальше кричать: «Горько!» без военного дирижёра?) Но и обомлевший супруг, так же не предупреждённый дружками о готовящемся подарке, добровольно впал в сладостное предвкушение вместе с другими, абсолютно не готовый к предстоящему выкупу похищенной невесты, а его гордая половина, бесспорно, с этого момента была справедливо лишена приватизированного преимущества. Если рассуждать практично, то квартиру при нужде можно деприватизировать, но не найдётся такой силы, чтобы могла укротить или свести на нет икорный водопад!
По захлопыванию внепланового ротозейства, гости взведённо, но в лад прозаично взялись раскладывать нежную икру по своим тарелкам. Уговаривать никого не пришлось. А некоторые, искушённые высокоградусными напитками без права возврата, использовали также и пустые бокалы, дабы насытиться дефицитной икрою раз и на всю оставшуюся жизнь. Ублажая свои дутые животы, праздная публика пыталась, как могла, наполнить до краёв икорно-свадебным лакомством и захмелевшие мозги, но за чавкающими ртами редко звучали рассуждения о самой икре (хотя бы и на подсознательном уровне…) От оголтелого употребления краснозернистого продукта память счастливых людей устойчиво погружалась во временную засолку и испортиться просто так не имела права. Это был триумф дальневосточного промысла, на дурака не уплывший к чужому гастрономическому столу в сопредельные государства, или не отваленный на потеху живота высоким и авторитетным едокам в своём. А, главное, не случившиеся таможенные перерасчёты не сумели уменьшить нетто объёмного ведра.