Однако дотошливый следопыт не стал на холостом ходе изучать количественную сторону дела, припасая покладистые пальцы для других загибаний и не вызывая такими нехитрыми манипуляциями лишних подозрений в свой адрес. Он сел на пустующее место и впялился обоими глазами в председательствующего, под стать подыскивая ему аналога в среде всех прежних столоначальников, которые непременно попадались нашему герою лично по тому или иному сюжету его окрылённых приключений.
Спектр выбора был широчайший. Председательствующий походил на всех сразу: и на градоначальника в испепеляющем взгляде законодателя, и на нелепого посетителя в тюремной камере, без колебаний, что и у этого тоже имеются негнущиеся ноги-ходули, и на разговорчивого директора театра вместе с его зеркальным отражением в лице африканского посла. Короче говоря, данный субъект просто был схож с беспалым карликом, только вот манера держаться, его теперешняя осанка здорово выдавали в нём заправского рыбака. Начертанный разворот правого плеча и влажная слюна на нижней губе, как часто и бывает у людей этого рода занятий в момент забрасывания оплёванной приманки, прекрасно гармонировали со смуглым загаром настоящих завсегдатаев водного побережья.
Похожесть была идеальная, но не усомниться в правильности своего вывода Константин Нестерович пока не мог. Левая кисть сидящего перед ним человека находилась под спудом каких-то важных бумаг, в то время как правой он методично перекладывал их с места на место, создавая превратную видимость большой и серьёзной организаторской работы. Оставалось лишь дождаться конца этого полезного занятия.
Вскоре же молодой человек смог распознать и остальных людей. Здесь находилось трое мужчин и одна женщина, наличие которых в данном месте нисколько не смутило спокойствия мечтателя. Двое из них, видимо, рыбаки средней руки, напоминали ему зарубежных гостей, а скорее вчерашних посетителей. Но в них не было ни иностранного лоска, ни имперского взгляда, ни гордой посадки головы выходцев из самых просторов Запада, что он давеча уже отметил. Не веяло и особым ветром заокеанской культуры, хотя они на перебор не жестикулировали и не выкрикивали с мест. Одним словом, при взгляде на этих персонажей отсутствовал и малый акцент на то, что оба когда-либо в своей жизни воочию видели Генерального секретаря ООН, а их далёкие предки были первыми переселенцами в пустынные прерии Нового Света. Зрительная идентификация имеющихся образов прорезала, будто ножом памяти, и дальше пласт щедрых воспоминаний, но Константин Нестерович из скромности не стремился заново пережить ощущения более ранних событий, – было и так ясно, что эти люди-герои в доску свои.
Третий мужчина не маскируемо отличался возрастом среди всех прочих и при соответствующем перевоплощении, – что позволяли ему легко сделать интеллигентно выдающийся вперёд лоб и умное выражение глаз с прищуром, – мог бы прекрасно сыграть роль и деда Сашки, и сторожа в театре, и даже Маркела Антоновича, если бы тот скоропостижно ни скончался. При наличии креативности хотелось бы заполучить любое опытное заключение, но последнее наблюдение всё же вызвало негативную и весьма щемящую реакцию в душе Константина Нестеровича, так как он не хотел потревожить ложным подозрением добрую память об усопшем родственнике.
Совершеннейшим же олицетворением зла и абсолютной добродетели, юной свежести и увядающей розы, пылкой поклонницы и остылой торговки недвижимостью было последнее действующее лицо. В этой разногримной особе Константин Нестерович мог опознать кого станется из всех женских персонажей его пёстрых и не приглаженных историй. Фея и колдунья соединялись в её чарах воедино и простирали свои длани от образа сердобольной Татьяны Васильевны до алчной мадам Фирсовой, но только молодой человек никак не мог сообразить, кто же на ней всё-таки женат: актёр и шельмец Веденеев, или это его прекрасная Маруся? В тягостном выборе женского образа упрямо разгорался воющий скандал души. Несчастный начинал терять равновесие мысли.
Между тем, отведённое для ответственной церемонии попечительского рассматривания друг дружки, истечённое время окончилось, все настроились обожающе внимать, и господин председательствующий императивно взялся за возложенные на него обязанности, наконец-то вытащив на свет божий свою левую беспалую руку.