Разочарованный и пристыженный мечтатель просто промолчал, – что он мог возразить своему узурпатору без власти? В довершение же нарочитое ударение на учёной степени хитрого карлика нацеливало только на хорошо организованное и отлаженное дело, в котором тот играл эпатажную роль скрепляющего винтика. В ближайшем будущем Константину Нестеровичу было архиважно, чтобы безболезненно выдержала винтовая резьба и, как можно скорее, размотался бы весь таинственный клубок навязываемых ему событий. Сдаваться, тем не менее, он не собирался, поэтому, молча согласившись считать карлика бакалавром, продолжил попутный осмотр чужой квартиры.
Аккуратная обстановка помещения никак не подходила под бытующие воззрения о разухабистой «малине» или преступном месте сходки тёмных личностей с весьма бесстыдной репутацией бандитов с большой дороги. Пол в гостиной был чисто вымыт, не засорен мусором и пеплом и покрыт недорогим ворсистым паласом. На стенах висело несколько неплохих репродукций на читанные былинные сюжеты, не иначе, во вкусе знающих хозяев, кавказский рог в серебряной оправе и старенький уютный гобелен с рогатыми оленями ручной работы немецких мастеров. В следующий момент, завершая периметрическое изучение жилого параллелепипеда, Константин Нестерович увидел странный сизый дым, висящий под самым потолком.
– Это волшебный дым, – невинно пояснил Маркел Антонович, – проникает везде без каких-либо отмычек.
– Но его источник?
– Он рождён просто быть. Дым всегда можно прихватить с собой, но иссякнуть бесследно эта субстанция газовой добродетели не может. Без участия данного дыма ни мне, ни вам не справиться в дальнейшем. Без него вообще наше мероприятие может не состояться.
Тут безмолвствующий доселе карлик решительно протянул вперёд свою короткую левую руку, почему-то без среднего пальца на разлапистой кисти, и вручил старику небольшой тетрадный листок в клеточку. Быстро пробежав глазами по тому, что имелось на бумаге, Маркел Антонович, не будучи на распутье, передал её своему заребусившемуся спутнику.
На многоклеточном поле арифметички чётко было написано следующее:
«Вторая Мясницкая 7 К. 3 всё готово завтра после 12».
Наличие вполне конкретного адреса, предположительно ведомого до сих пор только одному человеку (ведь в роли домашнего алхимика он не колдовал на пару с кем-нибудь) да непростительно лопоухо раскрывшего свои козыри старику без упоминания оного, уж никоим образом не сочеталось в уме Константина Нестеровича с самолюбивым чувством первооткрывателя-одиночки. Кто-то до потери сознания рвался в почётные пионеры, по-слоновьи наступая на чужие штиблеты и не утерев своего сопливого носа.
«Они всё заранее знали, – раздосадовано решил обставленный на закрученном треке первопроходец, – и меня сюда этот прибауточный старик привёл лишь для того, чтобы спровоцировать какой-то грошовой запиской. Я буду не так уж плох, если смогу впредь догадываться о планах этой неясной братии, ведь для чего-то я им всё-таки нужен? Если сейчас выходить из сомнительной игры, то надо немедленно позвонить и предупредить, – утешил он сам себя заполошным помыслом, но тут же и настрого возразил: – Не след никому звонить».
- Должен вам заметить, молодой человек, – с нежностью в голосе сказал Маркел Антонович, указывая пальцем на число 12, – что нам следует в изрядно короткий срок стать верными друзьями. Догадываетесь, ни вы, ни я толком не знаем, что нас ожидает через несколько часов и, собственно, для чего. Но, если это что-то и окажется чем-то полезным, то уж не настолько, чтобы сделать нас непримиримыми врагами. Время хороший советчик.
– А что вы, например, рассчитываете найти в бывшем отцовском доме? Богатства?
– Вряд ли. Теперешнюю старость они никак не скрасят. Скорее утраченные иллюзии и невозвратимо загубленные идеалы.
– Деньги не способны возрождать идеалы.
– Но они неплохо их подпитывают.
– Значит, вы хотите подпитаться? – не без ехидцы спросил Константин Нестерович. – И каковы же ваши идеалы?
Старик присел на мягкий стул, приглашая сделать то же самое своего юного друга, и без ложных манёвров начал предметно идеальную, но короткую исповедь. Двух мнений быть не может, что у целеустремлённого в жизни человека не водится тьмочисленного множества идеалов, но своя фишка всегда найдётся.