– Интересный прогон, но вы что-то путаете, молодой человек. Во времена мятежных потрясений меня ещё и на свете-то не было, а вы о графах тарабарских заговорили. Хотелось, правда, чтобы всегда в достатке всё пребывало, да равенство заело. Пока с ним неотменимо разобрались, возраст уже не тот подошёл, – наставительно пояснял Маркел Антонович.
«Скрывает, – подумал Константин Нестерович, – по всему видно, не хочет говорить, опять на живца ловит. Ну, нет уж, не уговорит. Мы – тёртый калач», – вылетела из него дань памяти по усопшему Николаю II, хотя тот калачи мог и не любить вовсе.
– А вы, если не секрет, что искали, молодой человек?
– Не велик секрет: Вторую Мясницкую улицу и искал, – скромный служащий испытующе уставился на бестревожного собеседника, ожидая увидеть ответную реакцию замаскировавшегося псевдопенсионера.
Но его рисковый выпад, казалось, не произвёл никакого покоряющего воздействия. Означало ли это, что наш герой безнадёжно ошибся, или ухищрено хитрил сам старик. Константин Нестерович почему-то был уверен, что ещё недавно данное название улицы их очень близко объединяло, он видел тень всей этой строгой очереди стоящих друг за другом образных построений, а, следовательно, его новый собеседник должен был сделать какую-то оплошность и проговориться.
Маркел Антонович, вероятно, придерживался того же оглядчивого мнения, поэтому, не желая с кондачка оплошать перед наседающим темпераментом молодости, уравновешенно спросил:
– Имеете там какой-нибудь интерес?
– Да, материальный.
– Что-нибудь из архитектурных и прочих излишеств прихватить желаете? На фоне всеобщей разрухи вполне невозбранимо, всё равно под гусеничный бульдозер пойдёт. Керамические изразцы в бывших домах с их прозрачной цинковой глазурью или непрозрачными оловянными эмалями вполне неотразимо смотрятся на современной кухне. Чего бы ни разжиться? А, может, домашней мебелью с резным декором ручной работы интересуетесь, не говоря уже о живописно расписанных предметах столовой утвари? Хотя, что могло бы дожить до наших дней из предметов старых мастеров. Видимое дело, нынешние горе-коммерсанты весь этот «брос» давно уже пристроили под монетный дождь.
– А что, кроме руин и прежней рухляди, ценнее там не может быть ничего?
– Ценнее?
– Конечно, сокровищ каких-нибудь, например.
Подобное уточнение неплохо вписывалось по месту, однако, опасаясь ненужного постороннего внимания к их беседе, Маркел Антонович упреждающим жестом поспешил утихомирить забурлившего мечтателя:
– Блажь! Столько отрядов поисковиков и юных натуралистов прошлось по этим пыльным тропам старины, что вряд ли там могли остаться полезные богатства. Пустая, прямо скажем, затея.
– Но на этой улице, вестимо, есть старинные здания, ну те, что ещё до революции были возведены?
– Как же не быть, – Маркел Антонович деловито прищурился, – на этой улице знатные люди в своё время жили, купцы да вельможи. Народ, что попроще, мастеровой там какой, да низшей гильдии, те подальше от центра располагались. А на этой улице, так и есть, весь свет города проживал.
– Ну уж прямо-таки и весь свет?
– А что? Про купца Калашникова слыхали, его улица была. Промышленник Морозов аж два дома на ней имел, силища! А сколько артистов, сочинителей и чиновников высокого ранга! Ведь многие именитые господа за честь считали здесь поселиться. Сам генерал-губернатор любил наведываться в здешние места; акации, скажу я вам, здесь по-особому цвели. Это в нынешних реалиях дома того периода и ростом малы, и стоят как-то сикось-накось, и проезжая часть из-за них совсем узкой получается, не для теперешних авто. Вот и крушат их, не задумываясь, прорабы перестройки. А тогда зажиточный уголок был, и каретам места хватало, и машины не так чадили, и труд хозяйственных дворников – хоть на международный конкурс по чистоте выставляй: в цене был работящий мужик-то. По всему выходит, что новое время и кладки новой требует.
– Так что же там осталось в таком случае?
– Из домов-то?
– Да, из домов.
– Не много совсем осталось. Но лучше других один сохранился. Дом номер семь. Там несколько лет назад фонд какой-то открыли, вот эта организация за здание и держится обеими руками, ремонтирует, облагораживает. Каким изменениям подвергся он изнутри, не ведаю, а внешне строение смотрится очень представительно, и первоначальный вид, так сказать фасад, полностью соответствует.