Всю ночь Константин Нестерович был терзаем разными видениями, плохо спал или не спал вообще, – что теперь устанавливать, казалось, ни к чему. Главное, и это мучило его сознание больше всего, он не знал, как поведёт себя, когда они достигнут конечной цели задуманного путешествия. Собственно, как не мог и предположить ответных действий графского отпрыска в данной ситуации. Кредит авантюристического доверия был невелик. Беря же во внимание все прежние события и то, как непрост старик, на место встречи молодой человек и пришёл ещё в десять часов и при любом непрошено возникшем подозрении намеревался опрометью скрыться.
Компаньоны без канители тронулись в путь в одиннадцать часов две минуты, не делая поправки на среднеевропейское время, и это была объективная правда. Всё чаще Константин Нестерович ловил себя на отчётливом понимании того, что многое, происходящее с ним в последние время, чистейшая правда. И в данный момент он искренне удивлялся отдельным достоверным деталям вчерашнего сна, так как его неисповедимые аналогии пролегали через теперешнего Маркела Антоновича, который гоголем и по-маршальски гротескно вышагивал рядом с ним. Присутствие ходкого старика не требовало никаких научных доказательств того, что они на самом деле направлялись к намеченной цели.
Но были и другие правдивые ладушки, от коих в голове творилась сущая неразбериха. Первым фактом правды становился тот, что Константину Нестеровичу так и не удалось отыскать на карте города нужной улицы. В подтверждение этого он и в походном строю, сбиваясь с одинакового шага со своим флагманом, в лёгкой прострации плыл в двигающемся людском потоке в совершенно неопределённом направлении, не запоминая перекрёстков, названий магазинов и рекламных щитов на обочине. А полностью полагаясь на сведущего проводника, тем более никак не связывал неисследованный им маршрут с необходимостью обратного возвращения.
Вторым фактом добытой правды было то, что дом номер семь всё-таки существовал и благополучно дожил до наших дней. Подобная явность полностью подтверждалась той морально-психологической и вольно-кулачной нагрузкой его здоровью, которая до сих пор отзывалась тянущей болью в правом подреберье. Именно на этом участке туловища были более всего невоздержанны в своём любопытстве приснившиеся Константину Нестеровичу жандармы, а, следовательно, их трудовая практика входила в перечень искомых вешек, и компаньоны шли царе-гороховским путём неспроста.
Третьим фактом правды, и он это непременно запомнил, была страстная любовь Маркела Антоновича к разговорному фольклору, а его «узреть, значит, иметь», как бальзам на душу страждущего, обволакивало сознание мечтательного кладоискателя. Молодой человек был готов без непочтительных огрызаний списать излишние хлопоты на спортивную неудачу, но сам свято верил в силу русского языка, что тоже не являлось искажением истины.
Вместе же все эти правдивые факты так лихо замешивали разыгрывающийся и не по-детски серьёзный сюжет, с присвистом и присядкой, что наш герой тут же от всего сердца пожелал своему старому сподвижнику долгих лет жизни и загодя простил все его земные грехи. Однако то, что упустил Константин Нестерович из виду, и что, того и жди, должно было сыграть с ним злую шутку, – это всё то же простое уличное невнимание. Погружённый в свои рассуждения, молодой человек так и не запомнил пройденных бульваров и закоулков от момента их совместного старта и до разгорячённого финиша. А заблудиться в большом городе – пустяк!
Перед глазами, как пограничный столб на разделительной полосе, встал порядковый указатель на доме, точнее, цифра номер семь.
– Пришли, коллега. Сказка начинается, – подзудил Маркел Антонович.
Константин Нестерович по-простецки очумело смотрел на адресный абрис и ни о чём пока не думал. Исчезнувшая с листа старого фолианта схема тайника, как корабль-призрак из утреннего марева, наплывала из ячеек его памяти и вот-вот должна была состыковаться с этим каменным строением (а, может, так и не пристав к берегу, обречённо бороздить не разверзшуюся бездну моря). Кладоискатель придиристо рыскал взглядом по всей громаде старинного дома, прихватив впрок ближайший земельный участок, и даже пару сиреневых кустов по ту сторону городского тротуара. Считать последние графскими было глупо, так как они никак не могли бы благоухать столь много весенних рассветов с момента исхода за границу вельможных господ. Только скрытая схема пока никак не прилаживалась к имеющейся обстановке, как не крути стрелку компаса между севером и югом.