Но особливо Константина Нестеровича беспокоила мистическая тождественность места исканий, имеющегося на найденном листке, и обозначенного в записке, которую в своё время на квартире вручил Маркелу Антоновичу хитрый карлик.
«К. 3», чтобы это могло значить? – думал молодой человек, взирая на двухэтажный особняк с одним главным входом. – Ведь дело здесь вовсе не в кирпичной кладке».
Речь о номере квартиры, ранее развеянном в разговоре с Маркелом Антоновичем, уж точно не шла, так как дом предназначался для проживания одного семейства. Да и походил он скорее на старомодное здание подведомственного клуба или дома культуры, подобный которому Константин Нестерович видел в их гвардейском военном городке во время матросской службы, нежели на многоквартирный человеческий улей.
Вывеска на входе тоже никак не могла пролить свет на это странное буквенное сокращение. Мимоходом Константин Нестерович даже пожалел, что никому не пришла в голову славная задума увековечить и его имя в названии процветающего фонда; уж он бы, кровь из носу, позаботился о том, чтобы надёжно защитить спрятанные сокровища от чьей-либо внутренней боли, кроме своей собственной. Как гончая, не взявшая нужного следа, кладоискатель стоял перед фондовой вывеской, виновато прижав уши и опустив замутнелые глаза. У него не хватало ареального воображения, но природное чувство мечтательности постепенно начинало верховодить пассивностью ума, и Пестиков стал подбирать годящиеся варианты: комната, крыша, крыльцо, колонна…
И тут молодого человека осенило. Ну, конечно же, это была колонна номер три! Он уже заметил, что четыре таких круглых опоры поддерживали имеющееся архитектурное построение на фронтоне здания, именуемое выступом второго этажа и завершающееся небольшим встроенным балкончиком посередине. Колонны были мутновато-мраморного цвета, но в меру поизносились, и на них имелись искусственные бетонные заплаты, аккуратно обработанные шлифовальной машиной и при отсутствии прямых солнечных лучей не броско проступающие оттеночными пятнами.
При всех этих размышлениях Константин Нестерович стоял на краю недостижимой разгадки. Третья колонна графского особняка хранила в себе сгусток всех его чаяний, её мраморному величию принадлежала тайная прерогатива обладать несметными сокровищами. Колонна казалась молодому человеку столпом чудеснейшего монумента, который из вызывающих фантазий превращался и в его бессмертное изваяние. Наш герой даже представил себя на миг её полой, но вместительной капителью, и внутри у него заклокотало от обилия драгоценных камешков и благородных бриллиантов.
– Впечатляюще монументальная архитектоника, – прервал мечтательные позывы кладоискателя Маркел Антонович, – правда, колонны выглядят несколько экстравагантно для частного дома, но во всём должен иметься уготованный гешефт. Без обмана, убери эти самые колонны, и здание сразу осиротеет, превратится в обнищалое домостроение. Вы согласны?
«Стоп! – Константин Нестерович вздрогнул, – но откуда старик может знать, что именно в колоннах скрыты сокровища? Совпадение?
Бред какой-то. Да он достоверно и не знает ничего, болтает просто о своём забытом царе-горохе».
– Как вы думаете, молодой человек, что в этом здании более всего надёжно? – неслась приедчивая речь старика.
– Фундамент, конечно.
– Без вопросов, но фундамент, как вы заметили, держит только часть дома, большая же составляющая второго этажа основывается на этих массивных колоннах. Без них не будет целостной картинки второго этажа, а, значит, они и есть опора и благополучие всего проекта. Заинтересовались?
– Да, но тогда бесплодно делать подкоп хотя бы под одну из них, не опасаясь, что здание не рухнет.
– Тоже верно. Подкоп – это прямое уничтожение. Данная затея отбрасывается.
– Тогда где? – начал Константин Нестерович и тут же прикусил свой язык.
Как бы не было велико внутреннее возбуждение, но мечтательный кладоискатель вовремя вспомнил, что договор о дружбе и сотрудничестве он заключал с тем Маркелом Антоновичем, который устраивал ему театральные приключения во сне. А этот был другим, из Черёмушек.
– Вы хотите спросить о третьей колонне, – поинтересовался уедливый старик, – вот она, – и он коснулся рукой второй справа.