Свои дальнейшие действия молодой человек, если и не продумал до конца, то, во всяком случае, имел полное препровождение, в каком русле они будут развиваться. Его замысел выглядел намного надёжнее, чем пропажа Второй Мясницкой улицы на плане любимого города. Что же касалось попутного ветра для фрегата мечты, то он так распирал грудь вольного капитана от переполняющего волнения и так бурово толкал его в подставленную спину, что штиля не могло случиться даже на считанное мгновение.
Купив у сговорчивой тётки (пока по-волчьи не кусались сезонные цены, а его наличные запасы позволяли) на уличном базарчике букет свежих роз, сопровождаемый бесплатным пожеланием торговки удачного ему свидания, и не в труд раскошелившись на плитку молочного шоколада в продуктовом ларьке, Константин Нестерович вошёл-таки в обитаемый подъезд того дома, где жила распригожая девушка Маруся.
Невысокое крыльцо перед подъездом прекрасно гармонировало с запасёнными чувствами нашего героя, которые без подтасовки отдавали лёгкой ностальгией сегодняшнего сна. Мечтательная душа молодого человека в этот момент просто пела, и даже ночные серенады старой Испании были ей не чужды. Лейтмотивом же сольного звучания задалась лирическая строчка неудержной страсти: «Маруся, вернись!» И наш призрачный любовник жаждал этого возвращения, будто недавнее расставание с юной особой когда-либо что-нибудь да значило в судьбе скромного холостяка. Он едва ли был знаком с этой милой девушкой, чтобы так доверять своим шустрым ногам.
Дверь открыла Марусина мама, как безошибочно решил Константин Нестерович, тактично оценивая её по имеющимся годам и сходным чертам родного лица. Женщина выглядела по-домашнему и весьма радушно отнеслась к вечернему гостю.
– Маруся, к тебе пришли, – громко объявила она, указывая посетителю на смежную комнату. – Вы, пожалуйста, проходите, молодой человек. Дочка немного приболела. Ангина. И это в такую-то жаркую погоду.
Радетельно завершив торжественный обряд знакомства с просторной прихожей и деликатной мамашей, гость, не стесняясь, шагнул в гостиную. Маруся полулежала на софе фисташкового оттенка, укрывшись вязаным пледом и с пухлым марлевым компрессом на горле. На низком журнальном столике возле неё стояла большая фарфоровая чашка с дымящимся напитком.
– Хотите чаю, молодой человек? – спросила со спины сердобольная хозяйка.
– Это Константин Нестерович, мамуля, мы вместе работаем.
– Да, да, Константин Нестерович, вам с каким вареньем предложить?
– С красным, – ответил тот смущённо, обострённо припоминая, из какой такой ягоды варится подобное лакомство, и как-то беззастенчиво озадаченный этим самым дымящимся напитком: дым-дымок, да ни он ли впрок?
Когда же мама удалилась, унося в прищуре своих глаз добрую улыбку всепонимания, и молодые люди остались одни, Константин Нестерович почувствовал жгучую потребность сказать что-нибудь весёлое, и он это сделал:
– А я сокровища нашёл!
Но Маруся почему-то вовсе не удивилась, восприняв сказанное чисто по-женски. Она сердечно посмотрела в самую глубину его светло-карих глаз и, поправляя сбившуюся чёлку на лбу, спокойно ответила:
– Я знаю.
Константин Нестерович просто опешил. Он был готов ко всему, даже к смешливой издёвке, на худой конец, но подобного ответа никак не ожидал.
– Правда, не очень чтобы, – попытался продолжить в весёлом тоне молодой человек, – коллекцию старинных русских монет от окончания семнадцатого до начала двадцатого столетия, – при этом правдивый лгунишка совсем упустил из виду, что это было всего лишь в увиденном сне.
– Это здорово! Дедуля, – позвала девушка кого-то из соседней комнаты.
В гостиной появился справный старик в очках и домашнем сюртучке поверх холщовой сорочки, что замечательно сочеталось с его преклонным возрастом.
– А ну-ка, не воронь, с гостем познакомь, – игриво отприбаутился вошедший.