Константин Нестерович, хотя и в некотором утеснении, ответил тем же, но ореол славы шалопутного повесы, уведшего у него, и как теперь выясняется, бесследно любимую Марусю, разжёг искреннее любопытство и успокоил глотательные сокращения в горле нашего героя. По капле начинала вырисовываться вполне объяснимая картина их взаимного сближения.
– Вы от мадам Фирсовой? – спросил он уже по-свойски.
– От неё, а вам кто сказал?
– Да так, господин градоначальник в беседе слегонца обмолвился.
Веденеев обезличился во взгляде и сделал принудительное движение отдалиться от столь недоверчивого соседства. Видимо, могущественные мира сего были у бедняги не в чести.
– А вы с ним хорошо знакомы? – нащупывая жизненное кредо вновь поступившего, спросил сокамерник.
– Не очень. У меня никакой надежды выйти отсюда, – сообразив, как повести досужий диалог, продолжал Константин Нестерович, – но о вас он был хорошего мнения.
– Неужели?
– Пожалуйста, верьте мне. А эта женщина, она кто?
– О, Маруся, это духовитый цветок! Златоцветная хризантема страсти! Таких женщин просто не бывает. Их можно отыскать только в ухоженной оранжерее за семью замками.
– Вы имеете в виду нашумевший пансион мадам Фирсовой?
– Никоим образом. Эта старая сводница занимается весьма грязным и по теперешним временам неприглядно мелковатым бизнесом, а Маруся попала туда по чистой случайности и ещё не пропитана пороком безнравственности.
– Нужда заставила?
– Скорей всего. Она жила со своим старым дедом, а тот почил в бозе. Все доходы сразу прекратились, возникли большие трудности с возвратом долгов, вот мадам Фирсова и вступила с нею в сговор, уповая на молодость и ангельскую красоту девушки, обещая хорошую плату за её покладистость и прилежание.
– И вы решили украсть эту милую особу, чтобы оградить невинную душу от дальнейшего опускания на мерзкое дно жизни?
– Вы мне нравитесь. Какой ясный взгляд на вещи. Вам бы моё дело вести, огромная польза б получилась.
– А в чём, осмелюсь спросить, выражается ваше обвинение в лице всевидящего ока правосудия?
– Украсть-то я украл, но бесследно, понимаете?
– То есть?
– Я сам не ведаю, где она теперь. Провал в памяти, да и только.
– Но ведь вас не фасон обвинить в чём-то дурном, пока не будет свидетелей или явных следов совершённого злодеяния.
– В том-то всё и дело, что эта противная бестия, мадам Фирсова, дала очень пышные показания против меня. По существу, получилось так, что, когда я вышел из комнаты, где мы были вдвоём с Марусей, а затем, не затягивая, вернулся назад, девушки там не оказалось. Хозяйка же пансиона уверяет, что она, Маруся, из комнаты больше не выходила.
– Но, как такое могло получиться?
– Не знаю. Выходит, что я – причина её исчезновения. Я украл девушку. Бесследно! – зациклено повторял сокамерник, обхватив свою голову обеими руками.
Константин Нестерович сносно призадумался. Чудачества Веденеева завели их беседу в какой-то ступор. Не испарилась же его Маруся, в конце-то концов? Однако стоило ли так беспокоиться: наш герой даже не был уверен, что это была его жена.
– Если вы мне поможете, – вдруг горячо, на самое ухо, заговорил Веденеев, – буду вам обязан до скончания дней своих. Вы, я вижу, человек грамотный, в юриспруденции смекалку имеете. Помогите выбраться отсюда.
– Но как же так, я ведь и сам сижу.
– Ваше дело безнадёжное, не думайте о нём, ничего не исправите, а у меня есть шанс: она ведь не мертва!
– А вы это точно знаете?
– В моей практике не было таких оплошностей: я всегда и при любом раскладе оставался обходителен с женщинами, – сказал в своё оправдание Веденеев.
– В таком случае надо подумать. И Константин Нестерович явил кипучую работу своего ума в полном молчании. Веденеев больше не докучал. Он снова развалился на нарах и, закрыв глаза, составил думающему Цицерону надёжную компанию в этом полезном занятии.
В процессе взаимного уразумения партии, когда оба игрока, казалось, находились уже в положении цейтнота, массивная дверь камеры отворилась, и им принесли поесть. Это была не жидкая тюремная баланда, а весьма изысканная пища, при взгляде на которую можно было позавидовать самому себе за ту небольшую слабость, что как-то нелепо посмел отправить на тот свет старого и заслуженного человека, или бесследно извести непорочную девицу, как это сделал господин Веденеев.