Всего сундуков было четыре. Они казались очень увесистыми, потому что были полны драгоценным грузом, из-за чего и ладья продвигалась вперёд весьма грузно и неповоротливо. Вскоре заросли протоки стали очень тесны и вовсе непроходимы для лодки. Движение приостановилось. Казаки втихомолку сидели на вёслах, ожидая решения атамана. Разин вздохнул, как бы очнувшись от своих нелёгких соображений, и повёл рукой в сторону.
– Здесь меряй, – указал он на водную гладь.
Молодой казак взял длинный шест и, перебирая его руками снизу вверх, запустил глубиномер в тёмную воду. Тот скользнул в её многослойную толщу, как острый нож в сливочное масло, и остался в ладонях парня своей ощупанной верхушкой. Глубина воды в этом месте оказалась в самый раз и удовлетворила атамана. Затем, присмирив вороных судьбы, он поднял крышку ближнего из сундуков и вытащил оттуда тугой свёрток, смотанный из красного бархата и перехваченный плетёной льняной бичевой. Размотав упакованный предмет, хозяин извлёк его наружу и выставил напоказ небывалую красоту золотого кубка.
Константин Нестерович непременно увидел славный сосуд с бриллиантами и обмер.
«Бесподобная кладь, в цену!» – мимоходом подумал он, но Разин не стал более доставать и разворачивать другие драгоценные предметы, тем паче пересчитывать сверкающие на руке огранённые камешки, а, завернув кубок и убрав сокровищный свёрток обратно в общую кучу, закрыл сундук.
– Что ему будет, золоту? – как бы самого себя спросил атаман. – Сбрасывай!
Казаки неторопливо встали со своих сидячих мест и, не раскачиваясь, начали отправлять за борт один сундук за другим, вызвав столь слаженными действиями лёгкое колебание всплеснувшейся воды и почти паническое беспокойство подкоряжных раков.
Вся операция погружения заняла не более двух взмахов крыльев королевского альбатроса, покидающего навсегда родимое гнездо. Ещё быстрее разошлись беглые круги на проточной глади, и всё прекратилось. Не осталось и близко в минувшей жизни семнадцатого столетия всего этого собранного великолепия, – оно утонуло в реке времени и, как показалось восторженному наблюдателю, бесследно кануло в летописное небытие (рядом не оказалось человека с астролябией или секстантом, а иначе зафиксировать сие географическое место было невозможно). С этого, наверно, и начинался долгий вековой отсчёт не вымышленного народного предания о несметных земных сокровищах со щедрыми комиссионными и процентными приращениями истинной ценности богатств казачьего атамана.
Немного помешкав, Разин воткнул в отлогий травянистый берег свою оголённую саблю и молвил:
– Заприметить надо, сгодится.
Казачья ладья уходила всё дальше и дальше от совершенно секретного места, а Константин Нестерович, захватывая как можно больше зрительной информации в свою надёжную память, пытался сохранить до мельчайших подробностей важные детали происходящего. При правильной расстановке шахматных фигур так всё и было в семнадцатом столетии: и место с затихшими кругами всплесков, и узкая речная протока, непременно выводящая к большой воде, и обрывистые поросшие бурьяном берега, и изгибы самой реки вплоть до её пойменной дельты.
Наполненный ценными сведениями, как поплавок из проносимого водоворота, ночной мечтатель вынырнул из далёкого прошлого на поверхность двадцатого столетия и тут же проснулся. На этот раз всё вышло, как надо: его память находилась в деловой активности, и её ячейки не пустовали без нужных сведений. Оценивая недавно увиденное, молодой человек скрупулёзно попытался составить воображаемый рисунок пути, по которому он неотлучно следовал по ходу своего сонного путешествия. Если с большой воды найти тот выпирающий каменный уступ на берегу, за которым начиналась протока, и достать хорошую скоростную моторку, то за пять минут они доберутся до таинственного места, а, следовательно, и до сокровищ залихватского атамана.
Круг сотоварищей был в полном сборе. Карлик молчал, заговорщически понимая, что теперь его командные навыки могут спокойно вступать в своё многострадальное дело. Задуманное получилось! Отныне «Общество слепых жуликов и хитрого карлика» начинало очередные бурливые гастроли по поводу тощего кошелька и не выплеснувшихся надежд заядлых авантюристов. Сокровища зубастым рашпилем задирали томную душу бойкого организатора.