А началось всё после впечатляющего американского пролога с того, что ночное тело нашего героя в органическом единстве и целостности всех его внутренних составляющих помимо своей воли очутилось по месту основного трудового поприща, то есть в помещении родной библиотеки. Отзывчивая «четвертушка» в неделимом составе на редкость мило щебетала вокруг штучного мужчины и производила в его адрес массу неожиданных приятностей. Пестиков воочию ощущал, как кто-то из добродетельных женщин, настырно преодолевая его и так-то не очень протестное сопротивление, пытается сунуть в боковой карман французского пиджака денежную купюру среднего достоинства. Порыв сочувствия, конечно, вызывал слёзы умиления, однако быстрое возвращение в ответ их гуманной благости новоиспечённый должник абсолютно не гарантировал. Молодой человек вновь вспомнил о могущественном профсоюзе, но бороться за свои суверенные права дальше не стал.
Большая входная дверь библиотеки молниеносно открылась, и на широком пороге, как чёрт из табакерки, появилась Маруся. Какая-то не всегдашняя, экстравагантная особа, со стоящими во все стороны волосами на голове, кончики которых напоминали колючий покров лесного ежа или дикобраза, но без признаков завалявшегося на них спелого яблочка или прилипшего сердцевидного листа лопуха. Это был обольстительный эпицентр обжигающей страсти. На девице виднелась, впрочем, какая-то коротенькая юбчонка с тонкими кружевами понизу. Но в остальном же вид вошедшей казался аппетитным десертом эмансипированного предложения. Будоражаще открытая грудь со спадающими с плеч лямками-паутинками внутренней тайны под скромным прикрытием прозрачной кофточки с вышивкой гладью вприкреп, ярко и густо подведённые помадой с коралловым оттенком глубинно притягательные губы и очаровательно-фиолетовые веки, во всю ширь разверзающие огромные девичьи глаза с елейной поволокой, поглощали своей ослепительной и чумовой соблазнительностью.
– Где здесь настоящие мужчины? – спросила Маруся, шаря карнавальным взглядом своих изумительных очей в сторону Константина Нестеровича.
Взоры «четвертушки» без малейшего прегрешения определили азимут её сладкого поиска, но не воспрепятствовали.
– Милый, – промяукало сердешное создание, – я жду.
Молодой человек машинально моргнул от щекотящего самую душу разрывного волнения, и когда его полускрытый гончий инстинкт уже близко почувствовал ароматный запах приближающейся женской слабости, всё куда-то вдруг исчезло. Компактная библиотека тут же достигла неимоверных размеров. Исчезли стеллажи с книгами. Высокий потолок с обрамляющим его периметр декоративным карнизом и выпуклой цветастой розеткой под основание позолоченной люстры вырос на недосягаемую высоту и непозволительно округлился шаровидным куполом. Со всех сторон появились многочисленные киоски ЧП и ООО, горластые разносчики свежайших газет и журналов, ленивые кошки, обтирающие свои лоснящиеся шерстяные бока о ноги подвернувшихся прохожих, верзила-вымогатель дорожных билетов на входе в зал ожидания, а также квиточная дама – в общественный туалет, и хранительница духовности почему-то без анонса превратилась в шумный и мало освещаемый СМИ железнодорожный вокзал.
Пристанище разного рода предпринимательских начинаний, многочисленных сплетений человеческих отношений и царящего душка рыночной экономики, он бурно существовал в электрическом свете огромной люстры на картинном своде размашистого потолка, ребристых светильников-бра, повсеместно расположенных на окружающих стенах, и прямо выдающейся безвкусице самодурных указателей и тотальных предупреждений. Можно было просто опупеть от запрещающего транспаранта: «Собак не кормить. Люди».
Странные людишки сновали и вокруг. Одни из них уносили свои путевые вещи к выходу из зала ожидания, кто отяжелено горбясь, кто отдуваясь и сожалея. Другие же, наоборот, всячески подогретые в плутоватой душе заслуженной билетной привилегией бесплатного посещения туалетной комнаты, ходили между сидящими и дремлющими пассажирами и, прихватив их незамысловатые поклажи, тут же волокли всё к стеклянному окошку неунывающей телеграфистки. Та хищнически улыбалась старательным таскунам и только озабоченно спрашивала: «С уведомлением?»
Мимо ошеломлённого Константина Нестеровича шустро проскочил босой мальчуган с пахучим колбасным бутербродом в руке, и у него самого почему-то не ублажаемо засосало под ложечкой. Голод не тётка, пирожка не поднесёт, хотя во сне кого только рядом и не обнаружишь? Требовалось срочное гастрономическое вмешательство. И жаждущий молодой человек, не валандаясь, направился к ближайшему съестному ЧП.