– Какого лешего!!!..
– Какая прелесть…
В зыбкий круг призрачного изумрудного света вступила принцесса.
– Агафон, ты им определенно нравишься, – невозмутимо заметила она.
– Я?… – моргая, уставился на нее студент – но взгляд Изабеллы покоился на дровосеке.
– Я? – эхом повторил Лес и растерянно повернул к предмету страсти измазанную бурой жижей физиономию.
– Ну должен же ты нравиться хоть кому-то… – еле слышно пробормотала Изабелла, оглянулась по сторонам, со все возрастающим смятением осматривая высвечиваемые мотыльками стены с их обвалившейся кладкой, пронзенной кривыми корнями деревьев, пол, покрытый слоем зловонной грязи, из которой тут и там торчали то ли кости, то ли обломки архитектурных украшений…
– Это… не дворец, – нервно кусая губу, прошептала она, не веря своим глазам. – Может, это где-то в городе?
– В лесу, – быстро подсказал дровосек. – А это, наверное, какой-то…
Договорить он не успел: над их головами раздался утробный хохот, шум точно от внезапного ливня или ветра, и тут же за ними – треск веток и разрываемой ткани, словно кто-то ломился через ожившие после визита Лесли кусты. И в следующий миг на плечи лесоруба, распугивая в разные стороны мотыльков и Агафона с принцессой, низверглось нечто, при ближайшем рассмотрении, ощупывании и выслушивании оказавшееся Гретой.
– Там… что-то как загомонит… как загогочет… – трясущимся тонким голоском просипела она.
– Филин. И ветер.
Дровосек смерил односельчанку при свете единственного оставшегося мотылька уничижительным взглядом и отер рукавом заново покрывший его лицо слой вонькой грязи.
– Да что я – филина от ветра не отличу!
– Агафон, – взяв себя в руки, размеренным тоном, словно на светском рауте, а не в наполненной грязью яме, проговорила ее высочество. – Прежде чем мы пойдем искать тетушку Жаки, изволь представить мне этих людей. Я вижу, ты их знаешь. Они живут в этом лесу?
– Я… я… – растерянно открыл было рот чародей, но Лесли, привыкший за вечер к новому имени, быстро перехватил инициативу.
– Э-э-э… – глубокомысленным басом сообщил он.
– Мы… – сконфуженно пискнула Грета.
– Это… – закончил объяснение студиозус.
– А еще конкретней? – ласково вопросила Изабелла, с молоком матери впитавшая правило, что король должен оставаться королем даже в хлеву.
– Это… один добрый волшебник. Когда получается, – нашелся первым дровосек. – Он… тут…
– Живет, – саркастично подсказал маг.
– Да, точно! – с облегчением закивал жених принцессы. – Живет… неподалеку… и… и услышал… как мы переговаривались… с тобой…
– А девушка? Они вместе?
– Да! – выпалил дровосек. – Ты не подумай – я ее не знаю! Мы раньше никогда не встречались! Она… его… эта…
– Жена? – предположила Изабелла, подходя поближе к незнакомке.
Та презрительно фыркнула.
– Ученица! – сам не зная почему, брякнул Лесли.
– Как это, должно быть, интересно – быть ученицей лесного чародея, – вежливо проговорила принцесса.
– Уж-жасно… – выдавила Грета, – интересно.
За спиной королевской дочки раздался тяжелый вздох.
– Отчего такая грусть, волшебник? – подняла бровки домиком и повернулась вполоборота Изабелла. – Или она нерадива и неспособна?
– Какая грусть? – непонимающе нахмурился волшебник, повернулся в сторону вздоха, который тоже услышал…
И замер.
Глаза его, даже почти полностью выкатившись из орбит, не могли даже начать соперничать с размером тех глаз, со взглядом которых он встретился.
Огромные желтые очи моргнули, на мгновение исчезнув, а через секунду мрак шевельнулся и слепился в тупую, покрытую короткими толстыми шипами поверх роговых пластин морду. В следующий миг потерявшиеся было глаза появились вновь, а вместе с ним – комплект желтых, с палец, клыков, которых хватило бы на целое стадо крокодилов.
Агафон ойкнул и шарахнулся назад, столкнувшись с принцессой. Та оглянулась, прерывая одностороннюю беседу с насупленной Гретой…
Монстр пригнулся для прыжка и утробно зарычал.
И в то же мгновение дочь бондаря и дочь короля нашли единственный адекватный, хоть и не очень эквивалентный, ответ.
Они завизжали.
Ошеломленный хищник подавился собственным рыком, тряхнул башкой, непроизвольно отступил на шаг – и тут спохватился Агафон. Одним стремительным движением он выставил палочку вперед, выкрикивая короткое хлесткое слово, и из ее кончика вырвались и ударили зверю прямо в нос крошечные серебряные звездочки. В следующее мгновение целое их облако окутало коконом застигнутое врасплох чудище, и оно затрясло башкой, подвывая дурным голосом, метнулось направо, налево, сталкиваясь со стенами и, в конце концов, потеряв аппетит, кинулось обратно во тьму.