— Сумасшедшая история!
— А что тут удивительного? На похоронах такого человека, как боярин Бордя, все может случиться!
К Диоклециану подошел какой-то тонконогий молодой человек, вертлявый и суетливый.
— Вот так пассаж! — сказал он, захлебываясь от возбуждения. — Как ты думаешь, Диоклециан, если бы сам Бордя мог хоть на секунду открыть глаза, ему бы это понравилось? Я убежден, что да. Он бы, наверное, даже дал полицейским на чай… Вечером я подробно опишу эту историю в своем дневнике.
— Послушай, Скимбашу, — спросил Диоклециан, — а что, собственно, здесь происходит? Мадам Мица не успела мне сказать…
— Все очень просто. Неужели ты не в курсе? Сегодня утром, как только сестра Борди, знаменитая Балаболка, узнала о смерти братца, она немедленно примчалась сюда из своего загородного имения и потребовала, чтобы Мица отдала ей фамильные драгоценности. По закону сестра Борди — его единственная наследница. Мадам Мица ответила, что у покойника действительно были какие-то драгоценности, но он никогда не доверял их ей, Мице. И она знать ничего не знает. Балаболка тут же устроила обыск, перевернула весь дом, но ничего не нашла. На этом Балаболка, разумеется, не успокоилась и сразу же обратилась в прокуратуру. И вот прокурор прислал сюда полицию.
— Да, теперь все понятно, — сказал Диоклециан. — Семейные драгоценности Борди — бриллианты, рубины и все прочее… Да-да, каждый раз, когда умирает богач, выходит какая-нибудь история из-за его фамильных драгоценностей.
Тем временем комиссар Ракеш уже приступил к обыску. Мужчин он обыскивал довольно быстро, выворачивал им карманы, снимал с каждого шляпу и ощупывал подкладку, все это под смех и восклицания обыскиваемых. С женщинами он вел себя иначе: сначала просил у них извинения, потом приступал к обследованию содержимого дамских сумочек, а если женщина была молода, он долго не отпускал ее и без всякого стеснения запускал руки под ее корсет. Одна молоденькая дамочка кокетливо хихикала, когда ее так бесцеремонно обыскивали, зато другая, постарше, очень некрасивая, устроила комиссару скандал и чуть было не закатила ему пощечину.
Наконец пришла и наша очередь. На меня и на Скимбашу полицейский комиссар даже не посмотрел и ограничился самым поверхностным осмотром. Закончив дело, Ракеш обернулся к даме в галифе и категорически заявил:
— Не нашел!.. Ни одного камешка!.. Вы их тоже не нашли. Где же прикажете искать? Гробовщиков я уже обыскал. Может, прикажете обыскать и лошадей? Уж не думаете ли вы, что кто-нибудь засунул драгоценности им под хвост?
И раздраженный полицейский для смеху приподнял хвост лошади.
— Прошу убедиться, мадам! Если желаете — можете проверить. А я этого делать не стану.
Балаболка побагровела от ярости.
— Брось шутить, комиссар! Со мной шутки плохи! Я пожалуюсь министру внутренних дел, и тебя выгонят со службы… Я… я сестра бывшего депутата… Мой брат, покойный Бордя, — известный человек. Одно время он был депутатом. Если б он не умер, он стал бы министром. Или даже премьер-министром… Как ты смеешь со мной шутить!
— Прошу прощения, мадам. Я хорошо знаю, кто был покойник. Я не раз листал его досье… Но драгоценностей, которые вы ищете, я не нашел. Их здесь нет. Где я вам их возьму?
— Не знаю, — раздраженно оборвала его женщина в галифе. — Меня это не касается. Достань мне их хоть из-под земли — мне это все равно. Но ты обязан найти их. Покойник не двинется с этого места до тех пор, пока не будут найдены драгоценности! Иначе я взорву дом, а заодно и всю вашу префектуру! На что вы годитесь, тунеядцы несчастные? Брать взятки у мелких воришек и проституток?
Люди, проходившие по улице, останавливались, привлеченные скандалом. Вскоре уже и по ту сторону ворот собралась внушительная толпа. Тем временем гробовщики вынесли из дома открытый гроб, в котором лежал покойный Бордя, и установили его на катафалк. Я взглянул… Бордя лежал в гробу в новом сюртуке, в белой крахмальной рубашке с черным галстуком. Лик его уже успел потемнеть, словно он налился изнутри какой-то лиловатой жидкостью.
Старший гробовщик, который, по-видимому, уже потерял терпение, подошел к полицейскому комиссару.
— Господин комиссар, нам пора ехать. Госпожа Мица говорит, что, если мы еще задержимся, покойник опоздает на поезд… Для него заказан специальный вагон, и, если его вовремя не прицепят к пассажирскому поезду, идущему в Стольнич, придется ждать потом целые сутки.
Комиссар пожал плечами.
— Покойник не покинет двора, пока не будут найдены драгоценности. Хотя я уже обыскал решительно всех, не исключено, что драгоценности все же у кого-нибудь из присутствующих. Видимо, придется повторить обыск. На этот раз я заставлю всех раздеться догола. Это относится и к женщинам. Даже в первую очередь к женщинам…