— Не так, господин министр! Не так, господин премьер-министр! Не растопыривайте пальцы… Это вам не цирк, господин министр! Мы не на ярмарке, господин премьер-министр! Ладонь должна быть открыта, пальцы прижаты друг к другу. Только большой палец свободен… Только большой палец… Так… Правильно… Браво…
— Смирна-а!
— Убрать живот!
— Выше голову!
— На месте! Шаг на месте — раз-два… раз-два…
Этот неслыханный маскарад продолжался на виду у всей Каля Викторией почти целый час. В конце концов со стороны улицы Григореску, куда выходил один из подъездов королевского дворца, прибежал молоденький офицер. Он быстро прошелся по рядам:
— Готово! Готово! Его величество сейчас выйдет на балкон. Музыка — приготовиться! А вы, господа, подымайте ноги повыше… Ох уж мне эти штатские!.. Грош им цена, даже если они и министры… Не забывайте, господа: когда будете проходить мимо балкона, подымайте ноги выше, как можно выше!
Заиграла музыка… Несмотря на полученные недавно уроки, политические мужи шагали не в ногу, спотыкались на ровном месте, вылезали из рядов. Вслед за министрами шагали деятели рангом пониже — служащие министерств. Затем шли сельские примари и нотариусы, тоже в форме, но уже отличавшейся от той, в которую были одеты министры: сельских вождей нарядили в вышитые жилеты и высокие барашковые кушмы с птичьими перьями. Этот наряд, представляющий карикатуру на праздничное крестьянское одеяние, вызвал особенно громкий смех у зрителей. Но разве и все остальное не было похоже на злую карикатуру?
Поравнявшись с королевским дворцом, государственные мужи стали изо всех сил отбивать шаг. Фоторепортеры метались между рядами, пытаясь поймать в свои объективы наиболее выразительные моменты. Снобы и бездельники, фланирующие в этот час по Каля Викторией, продолжали громко обсуждать это невиданное зрелище.
— Замечательно!
— Бесподобно!
— Неслыханно!
— Как в цирке!
— Как на ярмарке!
На балконе стоял король и время от времени лениво приветствовал своих верноподданных. Даже с улицы видно было, что его величество провел бессонную ночь, что лицо его распухло от обжорства и пьянства.
Кто-то в толпе сказал:
— Чтобы удержаться у власти, все эти деятели согласились бы пройтись по Каля Викторией даже нагишом или проползти на четвереньках. Если бы Губастый этого потребовал… И дураком он будет, если не устроит себе такое развлечение…
Но вот уже последняя группа демонстрантов прошла мимо королевского дворца, и парад закончился.
Миту Елиан вздохнул с облегчением:
— Все… Балаган окончен…
Я возразил:
— Думаю, что ты ошибаешься. Балаган только начинается. Это будет не такое уж веселое представление, и закончится оно трагически.
Миту Елиан не согласился со мной:
— Ты все на счете принимаешь слишком всерьез и всюду видишь трагедии.
Мы снова вернулись в кафе, снова уселись за свой столик и заказали кофе. Студент Косымбеску стал рассуждать:
— Пусть устраивают парады! Пусть шагают под музыку, пока они еще живы. Пусть выставляют себя на посмешище. Мы придем к власти и покончим с ними за одну ночь. Мы их попросту расстреляем. Всех до единого… Кроме моего отца… Надо наконец убрать эту клоаку.
Я уже привык к тому, что все легионеры с большой легкостью и совершенно не таясь говорили о массовых казнях, которые они намерены осуществить после захвата власти. Наивные люди не придавали этому значения и полагали, что подобные разглагольствования — простая болтовня, не больше. Но я не принадлежал к их числу. Я посмотрел Марею Косымбеску в глаза и спросил:
— А чем вы собираетесь заменить эту клоаку?
Студент пожал плечами, но Балбус Миерла сказал:
— По правде говоря, мы заменим ее другой клоакой. Не забывайте, где мы живем. Румыны привыкли к рабству. Румыны, в сущности, ни на что не годятся. Вот немцы — совсем другое дело! Немцы — люди другого сорта.
— Как можно так рассуждать? — робко спросил Миту Елиан. — Ты же сам румын!
Философ презрительно сжал губы, а потом сказал:
— Случайность… Это ведь чистая случайность, что я родился румыном. Сожалею об этом всю жизнь… О, если б я родился немцем и меня звали бы Ганс! Я уже давно был бы гаулейтером!
— В Румынии?
— В Румынии, во Франции, в Дании, где угодно. Гитлер скоро начнет войну и завоюет весь мир.