Алексеев тогда долго молчал, хмуро меня разглядывая, а потом, наконец, решился и работа пошла. Нам выделялось пять тысяч комплектов снаряжения пехотинца под обещание выставить не меньше пятисот бойцов, выписали мандат позволяющий набирать инструкторов и какую-то странную бумагу для предъявления кандидатам, в которой сообщалось, что дело мы делаем нужное и сотрудничество с нами одобряется. Так же мне удалось выклянчить пять трехдюймовок для установки на бронеавтомобили под гарантии, что эти машины на фронт попадут обязательно, а всего мы выставим не меньше двадцати бронеавтомобилей. Так же выделялись комплекты снаряжения для самих броневиков. Я в первый момент не понял о чем речь, все не могу привыкнуть, что здесь так называют членов экипажа бронемашин. С этого момента меня тревожил только один вопрос, наберется ли пять сотен добровольцев. Ну да до этого еще дожить надо.
Окрыленный я рванул с новыми бумагами в Школу, где принялся расписывать перспективы работы инструктора. Особенно я напирал на нежелание правительства отдавать на фронт имеющиеся машины. После прочтения мандата и письма-одобрялки на меня посыпались уточняющие вопросы. Проговорили мы тогда до ночи. Ребят я оставил в совершеннейшем смятении чувств. Их картина мира просто рухнула. Не умещалось в их офицерских мозгах, как это правительство воюющей страны может отказывать в отправке оружия на фронт из-за недоверия армии. На этом фоне даже появление в столице самодеятельной армии с бронетехникой осталось как-то незамеченным.
Гораздо труднее пришлось с набором инструкторов для штаба. Штабные офицеры просто считали невместным для себя, возиться с какими-то непонятными не то ополченцами, не то мятежниками. Однако упорство, бумаги Алексеева и закон больших чисел сделали свое дело. Инструкторов и довольно толковых я набрал. Армия даже самая большая все равно остается одной гигантской коммуналкой, где каждый на виду и сведения распространяются мгновенно. Так что изначально я пытался договариваться, только с теми офицерами у кого была репутация профессионалов и патриотов. Практически все согласившиеся сотрудничать были из раненных и сразу предупредили, что как только восстановятся после лечения, сразу вернуться в действующую армию. Я каждый раз соглашался, беря обещание, что они помогут подобрать себе замену. Текучка кадров, особенно руководящих и преподавательских крайне вредна для дела, но люди, не стремящиеся на фронт во время войны, просто не годились для обучения бойцов военному делу. Ну, по крайней мере, я считаю так.
Правда, несколько тыловиков я все же завербовал. Службу снабжения я планировал создать свою, достаточно крепкую, чтобы не зависеть от милости армейцев и в будущем способную вырасти в единую службу тыла всей красной армии. Местная система снабжения с выделением денег полкам для закупки продовольствия на месте и прочими удивительными традициями и порядками, меня категорически не устраивала. Удивительно, но даже в таком неромантичном и не особо уважаемом деле, как интендантская служба встречаются фанатики и романтики своего дела. Именно таких я и нашел. Перетащить их к себе было невероятно трудно! Они же не скучающие без дела раненные фронтовики, люди занятые и осознающие важность своей работы. Выход мне подсказал один из фронтовиков. Я просто пошел к их начальству и договорился. Ну не любят нигде излишне старательных, тем более, если они при этом еще и излишне честные. Так что за небольшое, практически символическое вознаграждение важный тыловой чин пошел на встречу народным нуждам и временно отстранил зануд-правдоборцев от службы. Соблазнить оглушенных внезапным начальственным гневом служак было уже делом техники. Тем более, что в наших прошлых беседах, я много рассуждал о своем проекте единой службы тыла. Идея их завораживала своей глобальностью и потенциалом, но тогда верность служебному долгу пересилила личные желания, а теперь я их взял тепленькими, а одного так и вовсе просто вынесли из кабака в бессознательном состоянии. Проспавшись, он сильно удивился, узнав, что дал согласие на работу инструктором.
Работа закипела. Штаб ополчения инструктора, язвя и глумясь над нашими потугами, начали создавать с нуля, включая и службу тыла при нем. Были организованы классы обучения командиров всех уровней. Понятно, что это будут эрзац-командиры, но других у нас не было. Для меня же было важным закрепить в мозгах саму необходимость обучения.
Пришедшие ко мне однокурсники вели занятия по тактике в ящике с песком. Я внес ажиотаж, предложив концепцию мобильных групп из бронетехники и мотопехоты или кавалерии. Ребята сидели ночами напролет, придумывая для них тактические схемы и прорабатывая боевое расписание. Даже штабисты увлеклись новой идеей и подключились к работе. Практические же занятия проводили на трех разных полигонах как на имеющихся уже готовых бронеавтомобилях, так и на загруженных до расчетного веса грузовиках. Ополченцы, конечно, по-первости чувствовали себя глупо стоя возле простеньких макетов орудий и стеснялись изображать положенные действия. Даже мне приходили жаловаться, что их к детским играм принуждают, но потом втянулись. Тем более, что тренировались на макетах и реальном оружии поочередно. Ребята прочувствовали со временем полезность упражнений у макета, особенно на ходу и уже бодро кричали 'выстрел!' и поднимали красный флажок.
- Временные провокаторов выдали!
Яша был так возбужден небывалым событием, что даже поздороваться забыл, что для него было нехарактерно.
- И что, много неожиданностей открылось? - спокойно спросил я.
Лично у меня деятели Временного Правительства больше всего ассоциировались с либеральной тусовкой моего времени. Об их поведении во власти, я много слышал от отца, когда случались разговоры о политике, да и читать доводилось немало и всяких видео по сети гуляло достаточно. Так что не знаю, насколько достоверный образ у меня сложился, но вполне определенный. Историю про сдачу Козыревым нашей системы прослушки американцам я знал и не сильно удивился этой выходке нынешних демократов.
- Пока еще не известно. Бумаги только привезли, сейчас разбираются.
- Но господа... простите, товарищи, это же невозможно! - Полковник Соловьев оторопело переводил взгляд с Яши на меня. Соловьев был нашим инструктором по штабной работе и сейчас зашел ко мне разбираться с порядками внутри ополчения. - Я к жандармам никакой симпатии на испытываю, но ведь эти люди служили государству с риском для жизни, доверились ему... Это же предательство!
- Это завоевание революции! Свободному обществу провокаторы не нужны. И вообще, мы победили и имеем полное право судить и карать шпионов.
- Да нет, Яша, тут товарищ полковник полностью прав. Ты смотришь на это с точки зрения противостояния революционеров и охранки. Но раз уж, как ты заметил, мы победили, то надо смотреть с точки зрения государственных интересов. Потому что теперь государственная власть это именно те, кто раньше был революционерами. Хотя на счет победы, я думаю, ты поторопился.
- Что ты имеешь в виду?
- Во-первых, сядь, наконец. Чаю хочешь?
Яша плюхнулся на стул и, на секунду задумавшись, резко кивнул.
- Буду.
Я подвинул ему чайник с чашкой и вопросительно посмотрел на полковника. Тот кивнул и сам взял чашку. Засиживались мы тут часто допоздна, поэтому чайный набор уже прочно прописался на общем столе.
- Итак, рассказывай по порядку. Во-первых, это не первоапрельская шутка?
- Нет, конечно. - Ответил Яша, наливая себе чай - Помнишь, мы выдвигали требование выдать провокаторов, действующих в наших рядах? Так вот, правительство вначале отказалось, а тут вдруг внезапно сами прислали посыльного и с письмом. Мол, так и так, просили - забирайте. Ну наши сразу же и рванули туда толпой. Сейчас все собираются для зачитывания списков и личных дел. Так почему ты считаешь, что это не победа?
- Для нас, конечно, это успех - мы свои ряды отчистим. Но успех это именно потому, что мы еще не победили. Сейчас к власти пришла странная компания, руководящаяся своими личными интересами и странными фантазиями. Вот, к примеру, они искренне полагают, что если дать народу права и свободы, то больше ему ничего и не надо. О том, что для реализации прав еще надо иметь и возможность, они не думают. А может, и думают и специально не дают. Так что право есть икру ложками есть у каждого, а возможность, сам понимаешь.