«Дом – 60 км/ч. Морг – 160 км/ч», – гласит баннер в центре перекрестка, и я, в принципе, с ним согласен. Тише едешь, дальше будешь. При всей размеренности, путь от работы до дома занимает у меня минут пятнадцать. Так что дёргаться, я просто не вижу смысла.
Свернув во двор, привычно паркую Lifan’a под табличкой «Ликвидация». Этот магазин уже года два пытается ликвидировать остатки товара, и всё что-то никак. У меня даже закралась мыслишка, а точно ли товар они ликвидируют? Может это замаскированная реклама по устранению недоброжелателей? А что, я бы воспользовался в паре-тройке случаев. Глядишь, и карьера пошла бы шустрее. И дебилов на свете поменьше. Но всё это, конечно же, лирика. Обычный маркетинговый трюк, который кстати сказать, работает довольно слабо. Не спорю, «лох не мамонт, он не вымрет, но популяция его за последнее время значительно сократилась.
Со снежным хрустом под ногами я миную двор, подсвеченный лишь окнами квартир; выдыхаю облако пара в дверь магазина по первом этаже моего дома, привычно вытираю ноги о железную решётку и заныриваю внутрь полуподвального помещения. Почему полуподвального, да потому что дом находится на склоне, и половина первого этажа просто уходит под землю. Благодаря этому, если смотреть с одной стороны, то я живу на втором этаже, а если с другой – то на первом. Вот такой забавный ландшафт у нашего города.
На мелодичный звон потревоженного мной ловца ветра из подсобки выглядывает Гамза, продавщица и жена хозяина «Лавки Магомеда» по совместительству.
– Аааай, Витя! – поправляя целый моток платков на голове выплывает она мне на встречу.
– Салам, Гамчонок, – шутливо заигрываю я и наблюдаю, как эта некрасивая на первый взгляд женщина начитает расцветать на глазах.
– Салом Алейкум, Витя. За хлебом? Лепёшка есть. Лаваш свежий, – начинает она суету, и мне приходится её притормозить.
– Курёнка-гриль заверни. Небольшого. Так, чтоб на раз поужинать, – и пока она упаковывает в полиэтилен жаренный трупик цыплёнка, я продолжаю обмен любезностями, – Как Мага?
– Спит. В ночь за товаром поедет. Чай тебе привезет. Зелёный узбекский. Приправу для плова, – она укладывает на весы мой будущий ужин, и я машинально фиксирую шестьсот тридцать грамм; если пятьсот рублей за килограмм, то полкилограмма – это двести пятьдесят, ещё сто грамм – это пятьдесят, десять грамм – это пять рублей, значит тридцать – это пятнадцать рублей, итого двести пятьдесят плюс пятьдесят плюс пятнадцать – триста пятнадцать рублей. – Ещё что-нибудь? Лепёшку, лаваш?
– Не… всё есть. Сколько с меня.
– Триста хватит, – Гамза протягивает мне пахучий запечёнными чесноком пакет и, не обращая внимания на мои протесты, втюхивает обильно посыпанную кунжутом лепёшку. – Так бери. Угощаю. Горячий пока. Завтра остынет, совсем невкусно будет.
Я улыбаюсь. Мелочь, а приятно. Всё-таки люди все так или иначе управляемы. Главное найти подход. Забираю свой сверток и иду домой.
Моя прихожая напоминает тетрис. Небольшая? Да. Но это скорее плюс, чем минус. Нет места для бардака. Ботинки встают в свободную ячейку между кроссовками и коробкой со шнурками. Куртка уходит в шкаф, втискиваясь между пальто и коротким пуховиком. Всему. Своё. Место.
И время. Как бы мне ни хотелось залезть в телефон, прочесть накопившиеся сообщения и может быть даже перезвонить моей глупенькой бунтарке, сейчас время ужина. К тому же кухня манит сладковатым ароматом тушеных овощей из мультиварки. Я называю это лобио. Хотя это скорее вариация на тему грузинской кухни. С классикой моё блюдо роднится только фасолью. Прочие ингредиенты – чистая импровизация. Кукуруза, морковь, мелко нашинкованная свёкла, сладкий перчик, томатный сок. И конечно же специи – хмели-сунели, красный жгучий перец, лавровый лист. Я вообще люблю готовить под настроение. Все лучшие повара в мире – мужчины. Это на генетическом уровне.
Единственное слабое звено для меня – это мясо. Не выношу вида крови. Серьезно. До тошноты. До полуобморочного состояния. Отец в своё время пытался привить мне любовь к охоте, но я победил, демонстрируя при каждом удачном выстреле содержимое своего желудка. Радует уже то, что мне посчастливилось родиться мужчиной. Иначе раз в месяц меня приходилось бы госпитализировать с диагнозом «панические атаки».
Посмеиваясь над этой самоиронией, я выкладываю на тарелку разноцветную овощную мозаику. Принюхиваюсь к исходящему от неё пару. Отрываю ломтик лепёшки и макаю в густую остро-солёную кашицу. Хлебный мякиш становится аппетитно-розовым. Тает на языке, оставляя жгучее томатное чуть-чуть кисловатое послевкусие. Но даже эта «пища богов» не отвлекает меня от мыслей о Юльке.