Собираю со стола посуду и иду полоскать её под краном. Тёплая струя воды облизывает мне руки, отстукивает беспорядочный ритм по металлической поверхности раковины. В голове крутится хоровод прочитанных записок. Осталось смахнуть со стола крошки, позвонить Юльке, и жизнь окончательно наладится. Так чего тянуть? Я поднимаю трубку, набираю любимый номер и…:
– Абонент разговаривает, – вместо гудков отвечает мне совсем не Юлькин голос. – Оставайтесь на линии или перезвоните позже.
Я машинально развожу руки в стороны, словно конферансье, призывающий восхититься невиданным до селя трюком, и всем своим видом изображаю вопрос «Ну, и?»
У неё было полдня! Пол!Дня! Шесть часов на то, чтобы обзвонить всех своих родственников, подруг, мужей, с которыми меня путает её мама… Никто не мешал. Но сейчас вечер. Моё! Время! Алё, Бельчонок, загляни в список уведомлений. Я появился на связи пятнадцать минут назад. Это так ты меня ждала? Так ты по мне скучала?
У меня просто нет слов. Я быстро набираю что-то вроде: «Я позвонил, как ты просила. Но, кажется, снова не вовремя. Может завтра мне повезёт больше. Спокойной ночи», оставляю мобильник на столе и отправляюсь в душ. Такой вечер испортила. А ведь я почти поверил в искренность её сообщений.
Но Юлька этого не знает. Звук прилетевшей смс-ки глушит хрюкающий от рыданий голос маман:
– … о-он бьёт. Я в синяках вся. Руки вон. Живого места нет. Юленька, он так меня избивает… о-ой… – хрипы и звуки торнадо в трубке заставляют слегка отодвинуть телефон от уха.
– Кто? – спокойно интересуется Юлька, уже догадываясь, о ком сейчас пойдет речь.
– Оте-ец, – ещё больше заходится в рыданиях маман. – Юленька, ты должна с ним поговорить. Поговори с ним, ради всего святого. Он же убьёт меня когда-нибудь. Ну, неужели тебе мать совсем не жалко?
Белка устало прикрывает глаза. Отца нет уже полтора год. Да и при жизни он никогда на маму руку не поднимал. Откуда всё это берётся в её голове, одному богу известно.
В этот момент из динамика раздается грохот падающих кастрюль или чего-то в этом роде, и Юлька спохватывается:
– Мам?! Мама?!
– О-ой… – возобновляется плачь и Юля облегчённо выдыхает.
– Мам, выйди, пожалуйста, с кухни.
– Я не на кухне-е. Ой, мамочки… Ой, Юленька. Да, что же это?!
– А где ты?
– Я… Я… О-ой… Я не знаю, где. Я пи́сать хочу. Он туалет куда-то перенёс и не говорит, куда. Я найти не могу, а он меня бьёт за это, – маман снова то ли хрюкает, то ли сморкается, потом продолжает скороговоркой и почему-то на вдохе, отчего голос становится загробным, – Доча-приедь-к-нам-Христом-Богом-молю.
– Сейчас приеду. Выйди, пожалуйста, с кухни. Слышишь, мам?
– Слышу, – хнычет та в трубку и добавляет, – а куда надо идти?
– В дверь. Дверь видишь?
– Ви… – вдох, всхлип, – …жу.
– Иди в дверь. Там в коридорчике свет горит. Там будет туалет.
– Не-е-ет, – вырывается из трубки новая волна истерики, – Нету та-ам! Он перенес куда-то. Нету там туалета. И света там нет.
– Та-ак, – тихо бормочет Юлька, застёгивая сапоги, – лампа что ли перегорела? Или выключила случайно.
– Ничего я не выключааа-лааа!
– Тише, – голосок Белки берёт высокую приглушённую нотку, – Ти-ше… Мамульчик, я уже еду. Сейчас всё найдем. Чуть-чуть потерпи, хорошо?
– Хорошо-о… о-ой… Ой, как мне страшно. О-ой, мамочки…
Схватив с вешалки куртку, Юлька выскакивает за дверь и, одеваясь на ходу, бежит к уже урчащему на холостых оборотах Passo. Запрыгивает в игрушечный, по моим меркам, салон, цепляет мобильник на магнитную подставку на панели и наконец-то замечает маячок полученных уведомлений. Сердечко затягивается в узелок и перестает стучать. Вместо него начинают пульсировать виски и подушечки пальцев. Она снова пропустила мой звонок. Ждала его весь день. Не выпускала мобильник из рук. И вот… пропустила.
– Нет-нет-нет, – бормочет она, прижимая пальчик к сканеру разблокировки телефона, – только не это… Господи, пожалуйста, только не это.
Но Господь не слышит её молитвы. Во всяком случае уже свершившийся факт он изменять не намерен.
– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, Господи, пожалуйста, – продолжает она свою спонтанную, бессвязную молитву, набирая мой номер, – пожалуйста, ответь, – и заменяя наконец имя Господа на моё, продолжает, – Витя, любимый, ответь, пожалуйста…
Выкручивая одной рукой руль, другой она так сильно прижимает мобильник к уху, что кажется, будто она пытается различить среди гудков мой голос.