Точно в подтверждение своих обещаний я шепчу, прижимая ладонь к губам так, чтоб ни один звук не пролетел мимо микрофона:
– Я… тебя… люблю… – и уже в голос, – Слышишь? Люблю тебя, мой Бельчонок. Даже сонную. Особенно сонную, – голос обретает мечтательные нотки, – Такую тепленькую спросонок. Ещё и без трусиков, наверное?
Вместо ответа, Юлька смущенно хихикает. И я продолжаю:
– Или все-таки в трусиках? М? Ох, как мне хочется это проверить.
– Ну, все хватит…
– Что?
– Ты меня смущаешь.
– Че-ем? – наигранно удивляюсь я. – Что именно тебя смущает: то что ты сейчас разговариваешь со мной, сидя без трусиков, или то, что я об этом знаю?
– То, что ты не можешь этим воспользоваться, – включается в игру Юлька и слышит мой обреченный вздох.
– Я бы хотел.
– Я знаю. Я тоже. Когда ты уже приедешь?
– Бельчонок, ну, мы же договорились, – мой голос становится таким несчастно-умоляющим, что мне самому себя становится жалко. – Как только Кирилл уедет на учебу. Зачем смущать пацана? Папой я ему всё равно не стану. Ты же сама это понимаешь. А видеть маминого любовника ему будет просто неприятно. Да, и нам с тобой придётся по углам жаться. А я так не хочу.
Юлька обиженно поджимает губы и мнёт край одеяла, скручивая его в подобие булочки Синнабон. Все это и правильно, и резонно. Но грустно. Получается ей предоставляют какой-то идиотский выбор: видеть рядом единственного и горячо любимого сына или мужчину, от одного только голоса которого её сердце пускается вскачь, как упругий теннисный мячик. Почему нельзя сразу двух этих зайцев?
– Ветер… – еле слышно бубнит она в трубку, – давай, я вас всё же познакомлю? Ну, что тут такого? Тем более он учится в твоём городе. Мало ли что. Вдруг ему помощь какая-нибудь понадобится. А я далеко. Он ведь ребёнок совсем. Ему всего шестнадцать.
А вот это было сказано зря. Я ненавижу все эти сопли. «Ребёнок», «сюси-пуси»… Но кодовая фраза произнесена, генератор упрёков активирован и по мобильному конвейеру одна за другой выкатываются мои нервные фразы:
– Ой, Юль, я в шестнадцать лет уже сам деньги зарабатывал, – я не лукавлю, так и было. – И к родителям за помощью не бегал. Он мужчина. Дай пацану возможность яйца отрастить. Не надо вот этой вот гиперопеки.
Юлька, закатывает глаза под лоб, сползая по постели вниз и обиженно читает с потолка собственные мысли: «Ну, капец, все такие самостоятельные, куда бы деться. И деньги прямо с пелёнок зарабатывают, и глупостей не делают, и полка́ми командуют. Сплошь Александры Македонские и Жанны Д'Арк. И только мой Кирилл… Мой Кирилл лучший в мире! И я не вижу ничего плохого в том, что иногда ему нужна моя помощь!»
Но всё это проносится в неё в голове. Она не включает реверс, потому что знает, что со мной лучше не спорить. И правильно. Я ценю эту её сдержанность и отсчитываю секунды молчания: пауза раз, пауза два, пауза три. Безмолвная ссора так и остается безмолвной. В итоге мой генератор глохнет. Конвейер замирает. Не получив от Юльки ответки, я чувствую себя немного виноватым. Опять перегнул.
– Бельчонок? – подлизываюсь я, раз уж она поступила разумно, это надо поощрить чем-нибудь приятным.
– М? – слышу в ответ.
– Почту проверь…
Но Юлька лишь обижено пыхтит в трубку, продолжая комкать одеяло и вплетая в него ленточку от ночнушки. Молчание затягивается, как эта самая ленточка, и я просто сбрасываю вызов. Захочет поговорить, наберёт снова. А она захочет. Проверит почту и перезвонит. За полгода я успел её разгадать. Это несложно.
Понимая, что в телефоне стало подозрительно тихо, как в советской библиотеке, Юлька удивленно смотрит на экран. Даа-да, хотела наказать обиженным молчанием меня, а наказала себя. Могли бы ещё немного поболтать. Теперь же вместо голоса получит только набор букв на дисплее.
Белка свешивается с кровати вниз головой, отодвигает в сторону розовый тапок и поднимает с пола планшет.
Весь дисплей покрывает мозаика рекламы. От искрящейся и поющей, если дать ей волю, до статичной и интригующей.
«Я похудела на 25 кг за неделю, исключив из рациона всего два продукта!»
Или
«О чем молчат врачи?! Я была в шоке, когда узнала, что…»
Или
«Навсегда избавится от псориаза можно с помощью двух чайных ложек обычного…»
И прочее, прочее, прочее: антибактериальный гель для рук, гипоаллергенное питания для детей, времяпрожигательные приложения для смартфонов, мозгодробительные сайты для недалеких от природы людей, – всё, чем Юлька не только не пользовалась, но даже не интересовалась. Как и когда она попала в таргет мусорно-вирусного прицела оставалось для неё загадкой.