Неожиданно женщина остановилась. И тогда я заметил, что мы стоим перед картиной учителя. Вывешенная в закутке, напоминающем не то каморку, не то внутренний переход, она словно парила в лившихся откуда-то лучах дивного и неизъяснимо таинственного света. В этом темном углу она – в полном соответствии со своим названием – была, можно сказать, единственным распахнутым окном! Струившийся вокруг потусторонний свет исходил как будто от самого холста. Или же то были лучи, проникавшие к нам сквозь окно из иного, сверхъестественного мира… Впрочем, я вполне допускал, что видение это вызвано передавшейся мне обостренной чувствительностью, какую проявляла в отношении картины стоявшая рядом женщина.
Однако имелось кое-что еще, особенно меня поразившее: в лучах потустороннего света мне ясно виделся бледный лик самого господина А, который я совершенно не приметил несколько лет назад. Сказать, что я был удивлен, лишь теперь обнаружив эту деталь, значит не сказать ничего. Сердце мое едва не выпрыгивало из груди.
Я никак не мог поверить в то, что несколько лет назад это изображение уже присутствовало на картине.
– Здесь же господин А! – воскликнул я невольно.
– Вы тоже его видите?
– Да, несомненно.
Глаза успели привыкнуть к царившему вокруг полумраку, поэтому от меня не укрылось, каким необыкновенным светом озарилось в тот момент лицо женщины.
Я вновь перевел взгляд на картину, гадая о природе этого удивительного и по-своему чудесного преображения. Госпожа О заслуживала доверия: можно было не сомневаться, принадлежавшая ей картина не переписывалась. Если же какие-то детали действительно появились на холсте позже других, то это могли быть только очертания и цвета, которые я видел когда-то на персональной выставке учителя. Вероятно, они были наложены поверх тех, что мы наблюдали теперь, но с течением времени выцвели или претерпели какую-то иную метаморфозу, и тогда сам собою вновь проступил исходный рисунок. Истории известно немало подобных примеров. Говорят, нечто похожее происходило с настенными росписями Тинторетто.
…Вот только в случае с картиной учителя прошло слишком мало времени. При этом на протяжении последних лет она занимала то же самое место, что и сейчас; на нее всегда смотрели с одного и того же расстояния, при одном и том же освещении. Так, может быть, именно уникальное расположение, найденное благодаря поразительной чуткости госпожи О, позволяет нам увидеть то, что ускользает от взгляда, брошенного под любым другим углом?
Пока я размышлял над этим, меня неожиданно посетила догадка, постепенно переросшая в уверенность: должно быть, учитель когда-то очень любил эту женщину, и она, вероятно, втайне принимала его чувства.
Глубоко тронутый, я все стоял и смотрел – то на произведение учителя, то на невидящие, но словно вглядывающиеся в картину глаза женщины.
Святое семейство
Смерть как будто ознаменовала наступление нового времени года.
Дорогу к дому покойного заполонили машины, и число их постепенно увеличивалось. Дошло до того, что из-за недостаточной ширины проезда они не столько двигались вперед, сколько стояли на месте.
Был март. В воздухе еще веяло холодом, но дышалось уже не так тяжело. Возле машин незаметно собралась целая толпа: пытаясь разглядеть сидевших внутри людей, любопытствующие прижимались носами к автомобильным окнам. Стекла от этого запотевали. Владельцы авто заметно волновались, но отвечали на пытливые взгляды светскими улыбками, словно направлялись на какой-нибудь танцевальный вечер.
Увидев за одним из окон женщину – судя по всему, знатную даму, – которая сидела, бессильно откинув голову, не открывая глаз, и выглядела точно неживая, зеваки начали перешептываться: «Кто бы это мог быть?»
Это была вдова Сайки. Во время очередной остановки, которая длилась, кажется, даже дольше, чем все предыдущие, вдова пробудилась от своего летаргического сна. Сказав что-то водителю, она сама открыла дверцу и вышла из автомобиля. В тот же момент стоявшие впереди машины возобновили движение, и автомобиль дамы, оставив свою владелицу на обочине, тоже поехал.
Почти одновременно с этим люди заметили, что к госпоже Сайки сквозь толпу, которая то скрывала женщину, то вновь отступала от нее, словно волны, играющие с обломками корабля, направляется некий молодой человек: шляпы на нем не было, волосы выглядели взъерошенными. Приблизившись, он тепло улыбнулся даме и подхватил ее под руку.
Только когда паре удалось наконец выбраться из толпы, госпожа Сайки осознала, что опирается на руку незнакомца. Отстранившись, она подняла на него вопрошающий взгляд и произнесла: