Пока агенты добывали хворост и разводили огонь, Казекаге коротко объяснил, зачем вызвал куноичи.
— Мы думали, что переловили всех Шакалов, но совсем недавно мои люди наткнулись на следы стоянки на территории Пустыни Демона. Я хотел, чтобы ты взглянула на это место и помогла определить, имеем ли мы дело с ускользнувшими от нас членами банды или с какими-то новыми силами, копирующими ее.
— Если кто-то из Шакалов сумел скрыться, это очень плохо. Они опять опутают своей сетью весь юг, — нахмурившись, произнесла Кенара.
В этот момент подошла девушка в маске и сказала:
— Все готово, Гаара-сама.
Кенара впилась в нее глазами. Ей показалось, что между маской и капюшоном змеилась прядь золотисто-рыжих волос. Куноичи посмотрела на Гаару и встретила его пристальный взгляд.
— Давай сядем к огню и выпьем чая. Мари, Кан, разделитесь и проверьте долину на наличие засад в радиусе двух километров.
Этот приказ имел смысл только в двух случаях: если Гаара опасался преследования или если он хотел удалить своих людей, чтобы побеседовать с Кенарой наедине.
— Признаюсь, мне было любопытно, как быстро ты их узнаешь, — сказал Каге.
— Куроко и Шэнрё? — произнесла куноичи. — Но я думала, их казнили два года назад?
Гаара смотрел, как над костром взлетают и вспыхивают хлопья пепла.
— В Деревне Листа есть клан Яманака, шиноби которого умеют проникать в сознание человека. Тебя не удивит, если я скажу, что в Деревне Песка есть шиноби с похожими способностями. Они разработали уникальную технику стирания воспоминаний, при которой не страдает личность человека, сохраняются некоторые умения и навыки, не ухудшается качество работы мозга и его контроля над телом. Я решил, что в некоторых случаях лишать преступников прошлого более гуманно, чем лишать их жизни.
— Очевидно, да, — заметила Кенара. Она была удивлена. — Я даже рада, что они живы и больше никому не приносят вреда. Хотя, если честно, мне не по себе в их компании, но, думаю, со временем это пройдет.
— Их многие знали в деревне, поэтому было решено сделать из них спец агентов и обязать носить маски. Другие шиноби старших званий посвящены в эту тайну. Должен сказать, не всем это нравится, кто-то считает, что они все еще опасны.
— А сами они что думают о своем прошлом?
— Потеряли память на миссии, — ответил Казекаге. — Мари и Кан — сироты, брат и сестра, с ранних лет несшие службу в специальном подразделении…
— Брат и сестра?! — воскликнула куноичи. — Но ведь они любили друг друга! Не слишком ли это жестоко? А если они испытают влечение вновь?
Гаара покачал головой.
— От воспоминаний не осталось и следа, прошлое не сможет на них повлиять, а в настоящем… они брат и сестра.
Гаара и Кенара какое-то время молча пили чай. Куноичи думала о тех, кто был убит ее рукой, а мог бы получить второе рождение, если бы она знала о такой возможности. Каге внимательно смотрел на ее лицо.
— Что ты думаешь об этом? — спросил он.
— Это нравится мне больше, чем смерть, — ответила девушка.
— Конечно. Но я другое имел ввиду. Эта техника может быть применена не только к преступникам, но и к людям, для которых прошлое является неиссякаемым источником боли, — в мягком взгляде светло-голубых глаз отражались понимание и сочувствие.
— Неужели я произвожу такое впечатление? — невесело улыбнувшись, спросила Кенара.
— Ты производишь впечатление человека, у которого в жизни осталось лишь любимое дело. Оно и в дальнейшем останется у тебя, но также ты получишь возможность начать с чистого листа в других сферах. Если ты хочешь иметь брата или сестру, даже мать или отца, это возможно. Твое сердце будет свободно: ни сожалений, ни тоски по безвозвратно ушедшему или тем, кого больше нет.
Гаара имел своеобразную манеру разговаривать. Его голос был мягким, завораживающим. Кенара молча внимала ему, будто слушала прекрасную мелодию.
— А как же мои обязательства перед Деревней Листа? — тихо спросила она.
— Тебе придется стать шиноби Деревни Песка, иначе я не смогу обеспечить то, что предлагаю. Я руководствуюсь в этом деле не только дружескими чувствами к тебе, но и интересами своей деревни. Такой шиноби, как ты, — драгоценное приобретение для нас.
Кенара посмотрела Казекаге в лицо.
— У вас будут неприятности с Какаши. Вряд ли он простит переманивание одного из своих людей в другую деревню и даже страну.
— Я говорил с Какаши, — спокойно ответил Гаара. — Это был долгий и тяжелый разговор, но в конечном итоге он оставил право выбора за тобой.
— Не может быть! — воскликнула Кенара.
Гаара кивнул.
— «Пусть она сама решает», — таковы были его последние слова в той беседе.
«Значит, Какаши был уверен, что я откажусь», — подумала Кенара.
Всю ночь куноичи пролежала в своем мешке, не сомкнув глаз. Предложение начать новую жизнь должно было казаться очень соблазнительным для человека, который потерял все. Но ведь она обрела новую семью: Конора, Тен-Тен, Набу и Роя. Правда, из них только Тен-Тен и Рой были по-настоящему одиноки, и то между ними, похоже, начали налаживаться какие-то отношения. Воображение вполне могло исключить Кенару из этой схемы. Не то, чтобы она мечтала быть счастливой, но перестать испытывать боль…
Весна, лето, осень сменяли друг друга, неизменным было только одно — пустая комната, пустой дом, который ждал ее, встречая холодными объятиями и толстым слоем пыли. Гаара прав, у нее в жизни осталось лишь ее любимое дело. Так стоит ли цепляться именно за эту жизнь? Ведь в ней все подошло к логическому завершению, история Масари, история Звездопада закончилась. Теперь у Кенары появился шанс побыть кем-то другим, в то же время сохраняя свою личность, оставаясь собой.
Однако это означало добровольно расстаться с ее друзьями навсегда, как если бы они умерли. Опять она пытается решать за других, это неправильно. Учителю бы это не понравилось… Не только отказаться от друзей, но и от воспоминаний об умерших… Разве это не было бы предательством? Если только мертвых вообще возможно предать.
Когда-то ей удалось обрести новые связи в Деревне Листа, значит, она способна сделать то же и в Деревне Песка. Снова влюбиться, если на свете есть второй Неджи или хотя бы кто-то очень похожий на него…
Кенара перевернулась на другой бок и уставилась в темноту. Воспоминания о Неджи были самыми светлыми моментами ее жизни, они были драгоценны. А как же ее воспоминания о матери, о сестре и тете, о Рики и Таюши? Весь Звездопад, каким он был до Той Ночи, жил лишь в памяти Кенары. Разве эта память не представляла собой величайшую ценность?
Но не чувствовать боли…
Кенара поднялась рано и подошла поворошить угасающие угли. Приподнявшись на локтях, Гаара произнес:
— Кажется, я стал причиной бессонной ночи для тебя? Прости…
— Но даже целой ночи оказалось недостаточно, — ответила куноичи. — Мне нужно больше времени.
Пустыня Демона осталась позади, миссия была окончена. Казекаге замедлил шаг, чтобы попрощаться с Кенарой — здесь их пути расходились. Ему предстояло вернуться в Деревню Песка и заняться повседневными делами, куноичи же ожидали в Конохе с отчетом.
— Ты так и не приняла решение? — спросил он.
— Знаешь, я подумала… Ведь никто не даст мне гарантий, что новая жизнь сложится по-другому, верно? А я не хочу переживать заново то, что уже пережила.
— Звучит довольно пессимистично, — грустно улыбнувшись, сказал Гаара.
— И эта часть моей личности останется со мной навсегда.
Куноичи проводила взглядом Каге и его спутников, а затем побежала по дороге обратно в долину. Ноябрьское солнце светило ярко, прохладный ветер освежал лицо и уносил прочь тоскливые мысли. Так приятно было дышать полной грудью и чувствовать, как по телу разливается чакра, наполняя его необыкновенной силой… Кенара возвращалась в Деревню Листа, ставшую за прошедшие два с половиной года ее настоящим домом. Домом, который она построила сама.