Молчание висело в воздухе, словно огромная птица, распластавшая крылья. Соня топнула ногой:
— Но как? Как его найти? Где?
Шепот за спиной заставил ее обернуться:
— К богам каждый идет своей дорогой. Ищи свой путь.
Рыжий фавн хихикнул и исчез в камне. Девушка бросилась за ним, заколотила ладонями по стене:
— Ты обещал сокровища!
Он дотронулся до ее плеча, стоя за спиной:
— А разве знание о бессмертии — это пустячок? Безделица?
Соня сердито смотрела на его довольную рожицу, растирая укушенную магом руку. А он лукаво ухмыльнулся:
— Ради чего топтать землю, если вся жизнь твоя — лишь миг для Вселенной? Стоит ли задаваться высокими целями, если все равно тебя сожрут черви? А? Этакие беленькие червячки… А что такое — смерть? А что такое — жизнь?
Проклятый демон! Она-то надеялась, что не будет больше об этом думать. Что эти вопросы ушли от нее навсегда… А он!.. Соня закричала зло:
— И где, по-твоему, я должна его искать?
Молчание было столь долгим, что девушка подумала, что все ее покинули. Но ответ прозвучал чуть слышно откуда-то сверху:
— Твоя дорога тебя приведет…
А фавн напоследок хихикнул:
— Не горюй, красавица! Гляди веселее! Клянусь моими рогами, у тебя столько всего впереди, что возблагодари Судьбу за то, что жива, передохни, да и отправляйся дальше. Тебя ждет твоя дорога. Торопись!
Агилульф подобрался к ней боком, как испуганный краб:
— Что это с тобой? Ты сама с собой беседуешь?
Соня, не отвечая, стояла и смотрела в темноту свода, на блики света в камнях. Но покров тайны опять упал на это святилище, сомкнув уста богов. И вредный фавн умчался в неведомые дали, предоставив ей самой во всем разбираться. О, как наивно она попалась в раскинутые им сети! Мало того что ее руками расправились с этим настырным стариком, так еще ей дали, видите ли, прикоснуться к Тайне!.. И как же ей теперь жить? И почему он сказал, что надо торопиться?
Ничего не говоря ирлу, она тяжело оперлась о его руку и увлекла великана за собой к выходу. Вот уж вляпалась, так вляпалась! Кого же теперь винить? Счастливчик ирл нашел, что искал. А она вместо золота уносит лишь смятение в душе…
Соня, пошатываясь, брела вдоль темной стены, едва вслушиваясь в изумленное бормотание Агилульфа:
— Ах, забери нас горячка! Ну кто же в это поверит?..
Он косился по сторонам, но стены здесь были шершавые. Тогда ирл поднимал к лицу свой щит — и, подмигнув себе, продолжал рассуждать:
— Я подозреваю, что мне никто не поверит. Но мне до этого нет дела, ибо порядочный и здравомыслящий человек верит во все, что ему говорят. В особенности, ежели рассказывает такой весельчак и любитель выпить до дна, как я… Никакой видимости правды?..
Он щелкнул по носу свое отражение:
— Ну и что из того?
Девушка наконец не выдержала и, прикрыв глаза, повисла на его плече. У нее все плыло в глазах. Ей казалось, что фигуры на барельефах опять ожили — испуганно всплескивают руками, беззвучно открывают рты. Соня решила, что сходит с ума. Все, что произошло в огромной пещере, казалось ей порождением ее больного рассудка. Поэтому, ощутив под рукой крепкое плечо верного ирла и закрыв глаза, чтоб ничего не видеть, она испытала несказанное облегчение, хоть и спотыкалась на каждом шагу.
Агилульф неуверенно приобнял ее за талию, чтоб она ненароком не упала, и с сожалением пробасил:
— Ах, как много несправедливости на свете! В кои-то веки встретил настоящего бойца, лихого и умелого, истинного мастера… И такая неувязочка! Ах, брат Соннис, ну зачем ты оказался девицей?
Соня молчала. Она не слышала ирла: в ее распухшей от внезапной боли голове, где-то глубоко-глубоко, зародился легкий звук, неуловимая вибрация, напоминавший тихий шорох струйки воды, разбивающей дамбу — еле журчащей, но несущей за собой катастрофу. А ирл вздыхал громко:
— А какой славный друг мог бы из тебя получиться! Конечно, я мог бы и жениться на тебе, но, как мужчина мужчину, ты же понимаешь, каково это потерять холостяцкую свободу. И, вообще, я испытываю к женитьбе некоторую робость… доходящую порой до отвращения. Клянусь моим Альдобрандом!
— Скорее…
— Что «скорее»? Жениться?
Соня судорожно дернулась вперед, мучительная гримаса пробежала по ее лицу:
— Скорее бежим отсюда…
Агилульф недоуменно округлил глаза:
— Разве за нами кто-то гонится?
— Да…
Ирл завертел головой, но, подчиняясь Сониному голосу, в котором вдруг зазвенела сталь, ускорил шаги.
— Скажи мне, друг Соннис, неужели мы неуклюже наступили на чью-то любимую мозоль?
Вроде, никого не встретили, кроме нашего славного старичка-мага…
Соня шипела, как рассерженная кошка:
— Глупец! Только такие невежды, как мы, могли разворошить то осиное гнездо! «На чью-то мозоль»! Да мы оттоптали все мозоли здешним богам! Кровь Куфаронуса на алтаре, а мы убегаем восвояси, и каждый несет в себе частицу их тайны.
Ирл побледнел. А Соня воскликнула:
— Ха! Я вижу, тебя проняло до самой печенки, мой славный ирл! Как бы ты поступил на их месте с вражескими лазутчиками?
Вместо ответа Агилульф подхватил Соню на руки и побежал что было сил к выходу:
— Неужели они захотят нас уничтожить, а, Соннис?!
— Им придется искать новое пристанище, а, убегая, они могут невзначай нас и растоптать.
Тихий гул, возникший у них за спиной и быстро усиливавшийся, свидетельствовал о правоте ее догадки. Стены мелко задрожали, роняя камни. По барельефам побежали кривые трещины. Земля под ногами затряслась, и Соня, изогнувшись, закричала что было сил, забилась от боли в судорогах в надежных руках Агилульфа. Испуганные Диамина и Хайрас присоединились к ним, и беглецы ринулись к выходу.
…Соня проснулась, как будто ее кто-то окликнул. Открыла глаза стремительно села, изумленно оглядываясь. Но ее окружала лишь мирная картина раннего утра. Казалось, на всей земле в то благословенное утро царило лишь солнце, щедрое и теплое. Ветерок перебирал ее кудри, гладил лицо, но девушка никак не могла избавиться от какого-то смутного внутреннего беспокойства.
Оглядев спутников, Соня грустно сказала:
— Что ж, путешествие наше закончилось печально.
Ирл даже поперхнулся от возмущения и долго кашлял, побагровев от натуги:
— Как это «печально»? Разве, найдешь сейчас человека счастливее меня?
Ему тут же хором ответили Хайрас и Диамина:
— А мы?
И засмеялись, глядя друг на друга.
Соня фыркнула пренебрежительно и отвернулась. Глаза девушки прищурились:
— Хайрас, а как же твои кони?
Степняк пожал плечами:
— Моя жена — дочь правителя Бритунии. Неужели отец пожалеет ей в приданое табун тяжеловозов? Больше ведь мне ничего не надо: ни золота, ни дворцов.
Соня вздохнула тяжело, надула губы:
— Выходит, одна я ни с чем осталась. И наш маг… А за что, спрашивается?..
Она задумалась. Конечно, природа не создает ничего бессмертного. Бесконечное могут творить только боги. Зачем же они поманили ее тогда бессмертием? Зачем напомнили об этом сейчас?
Где тот оракул, чьи слова о стране бессмертных не дают покоя ее душе, смущают ее и тревожат?.. Столько пройдено ею дорог, но вновь и вновь она возвращается к Источнику. И снова пускается в путь… Может ли человек убежать от самого себя? В какую сторону ей теперь идти?
Соня закрыла глаза, прислушалась к себе, но уставшее сердце упрямо молчало. Ей не хотелось никуда. К чему начинать новый путь по кругу? Она останется здесь. Построит себе хижину, будет охотиться, а долгими тихими вечерами общаться с духами. А в этом суетном развратном мире, что остался за горами, ее никто не ждет. И никто ей не обрадуется.
Между тем Диамина давала последние наставления собиравшемуся в дорогу ирлу:
— Месьор, да сохранит тебя Митра, да помогут тебе в пути мудрые древние боги. Пусть путь покажется тебе короче твоей любимой песни, а ветер всегда будет попутным. Скажи моему отцу, твоему господину, что свой долг я выполнила, как то было угодно богам, и надеюсь, что страсти в королевстве улягутся и опять наступят мир и благоденствие. Поведай без прикрас все, что с нами было и скажи, что я отправляюсь со своим супругом в его страну, за море Вилайет. Надеюсь, что нам доведется свидеться. И пусть его звезда сияет долго и ярко…