В голосе королевского пса Анегард не отметил ни злорадства, ни поучающего «что ж ты, Лотар, ушами хлопаешь». А ведь прохлопал! Это его работа, не моя, напомнил себе Анегард, – слышать, видеть и разнюхивать. Не каждому дано.
– Тут осенняя зачистка вовсю идет, – объяснил Марти. – Где-то близко совсем, на выселках, барон Грегор на волколачье логово набрел. А чем закончилось, не знаю, не дослушал.
Зачистка, значит.
Анегард тоскливо вздохнул, буркнул:
– Погоди малость.
Спрыгнул наземь, спустился по крутому глинистому откосу и долго плескал на лицо холодной водой. Возле берега, в тени, течения не было заметно, а вода казалась почти черной. Окунуться бы, да время дорого – королевский пес зря болтать не станет, надо этот лес с растревоженной нечистью как можно быстрей проскочить.
Как ни торопились, как ни гнали коней, но вдоль речки отряд ехал почти до полудня. Перед поворотом в густой мрачный ельник, хоть и рано было для дневки, Анегард скомандовал привал. Пусть кони войдут в лес свежими, а люди – отдохнувшими.
– За хворостом по двое, друг друга из виду не выпускать, – скомандовал Мано.
– По нужде тоже, – дополнил Анегард десятника.
Усталость по-прежнему мутила разум, но теперь к ней примешивалась злость – и заставляла держаться. Ведь сонная одурь очень даже может быть наведенной. Спать ночью станем. Долго и со вкусом, да. Анегард плеснул в лицо еще водички и, ухмыльнувшись, предложил Игмарту:
– Спой, что ли, менестрель.
По крайней мере, точно станет не до сна.
Дважды просить не пришлось. Хвала богам, Марти не завел снова надоевших до скрежета зубовного «трактирщиковых дочек», а выдал что-то лихое, до крайности бодрое и, странно, незнакомое даже бывалому Мано. В слова Анегард не вслушивался, но реакцию своих стражников постарался незаметно отследить. Песня ребятам явно понравилась. Отлично; значит, слышать ее придется еще не раз, да и на певуна перестанут волком коситься. Как бы ни относился к королевскому псу сам барон Лотар, в отряде раздоры ни к чему.
В лес вступили плотной группой. Теперь и Анегард чуял душную тревогу, а раз виной тому зачистка, отряду нужно держаться кучно. Да и коней, в случае чего, проще будет успокоить. Неправильная, слишком вязкая тишина давила на сердце. Все живое затаилось, пережидая расправу над нечистью. Как-то нынче дома дела, подумалось вдруг. Отцу не до зачисток, только на ноги поднялся. Наверное, Гарнику поручит заняться. Ничего, справится начальник стражи. Деревенских в загонщики соберет, небось поворчат, да не откажутся. Все понимают – расплодится нечисть, летом житья не даст.
Волколак выскочил чуть ли не под копыта. Послушные воле Лотара кони, вместо того, чтобы в ужасе шарахнуться, встали как вкопанные; защелкали тетивы самострелов, рявкнул, поминая бесовы шашни, Мано. Мохнатая завывающая туша билась в пыли, утыканная стрелами, и никак не подыхала. Кони храпели, прижав уши, отступить бы, да нельзя, понесут… «стоять, стоять». Спрыгнул наземь королевский пес, быстрой тенью мелькнул мимо, вперед – туда, где корчился в дорожной пыли издыхающий монстр. Выскользнул из ножен меч. Слишком короткий, такую тварь бы двуручником или хоть бастардом! Зло выдохнул Мано, приказал свистящим шепотом:
– Не стрелять!
Испуганно ругнулся кто-то из парней, впилась в кривую ель заговоренная на нечисть стрела.
Тварь билась, скребя когтями, оставляя в пропитанной кровью пыли глубокие борозды. Тварь подыхала, но врага заметила. И явно собралась прихватить его с собой.
Игмарт помаячил перед оскаленной, ревущей, покрытой пеной мордой, подразнил, дождался мига, когда злобная тварь соберет последние силы для рывка, – и, резво скакнув вбок, махнул мечом. Слишком короткий клинок вошел в шею наискось; зверь дернулся, крутанулся. Марти отпрыгнул, а меч так и остался торчать в шее твари – видно, в позвонках застрял. Впрочем, жизни волколаку теперь оставалось ровно столько, сколько истекает кровь из разрубленной яремной жилы.
– Придурок, – проворчал Мано. – А достал бы?
Марти услышал. Выдавил кривую улыбочку, бросил:
– Дуракам везет.
– Вот уж точно.
Черная кровь стекала в колею, подергивалась белесой пыльной пленкой. Последняя судорога агонии, последний след от когтей, и волколак затих. Игмарт подошел, уперся ногой, рванул меч. Обтер клинок о густую шерсть. Наклонился. Зачем-то полез шарить по твари руками.
– Отойди, певун, а? – Мано скрипнул зубами. – Не ровен час, оборотится и встанет.