Лишь в недрах Министерства иностранных дел и в замке Уолмер, где Питт проводил свой отпуск, царило тяжелое предчувствие, что Бонапарт заключил мир, только чтобы подготовиться к новой войне, и в то время, как Британия беззаботно ликовала, он спокойно разрабатывал планы покорения мира.
Роберт придерживался такого же мнения, но хранил его при себе, а пока что находил забавным и приятным тот факт, что после бала у графини Изабелла неожиданно стала предметом всеобщего восхищения. Принц ей улыбался, приглашал на свои столь желанные для светских людей музыкальные вечера, она прославилась, и непредсказуемое лондонское общество готово было пригреть ее у своего непостоянного сердца. Посыпались приглашения на балы, концерты, музыкальные вечера, рауты и приемы. Изабелла была буквально захвачена потоком веселья.
— Как же я узнаю, какие приглашения принимать, а от каких отказываться? — беспомощно спрашивала она.
— Едва ли в сутках найдется достаточно часов для всего этого, — заметил Роберт, роясь в ворохе карточек с золотым обрезом. Но под его руководством она постепенно научилась разбираться в многочисленных приглашениях.
То, что в Изабелле было мало жеманства, лицемерия и лукавства, — качеств, свойственных большинству светских молодых дам, казалось, делало ее еще более привлекательной. Она была необычной и интересной.
— Дикарка! — пренебрежительно высказалась одна вдова. — Не имеет представления, как себя вести!
— Разряженная деревенская мисс, а нос задирает! — бормотала другая ворчунья.
Ее чистосердечие, простота, ее обходительность в отношении к старым, незаметным, несчастным людям лишь усиливали очарование.
— Во многих отношениях она еще ребенок, — сказал Роберт, обращаясь к Мэриан, которая была недовольна экстравагантностью Изабеллы и жаловалась, что теперь их всюду ждали и приходилось выезжать чуть ли не каждый вечер, а это полностью нарушало спокойный уклад жизни Мэриан. Однако в тех немногих случаях, когда Роберт сам не мог сопровождать жену, он всегда старался вовремя оставить Уайтхолл, или игорные столы, или покой библиотеки, чтобы приехать за ней и отвезти домой.
Куда бы Изабелла ни пошла в то лихорадочное лето, казалось, всюду она встречала Люсьена, и было трудно избежать его общества, чтобы этого не заметили. Он танцевал с нею, появлялся в театральной ложе, оказывался на незанятом стуле рядом с нею во время концерта, болтал, смеялся, приносил мороженое, — насмешливый, веселый, обворожительный. Они все больше и больше сближались, и в этом таилась опасность. Казалось, Изабелла живет двумя жизнями: одна заставляла кровь быстрее бежать по жилам, наполняла Изабеллу чувством вины и возбуждения, другая была более спокойной — это те мирные часы, которые она проводила с Робертом.
Конечно, это заметили. Разумеется, об этом говорили. Но мало что доходило до Роберта. Он был не из тех, кому стоило рассказывать скандальные сплетни. Касалось ли это его самого или другого человека, он с презрением отверг бы всяческие предположения.
В день рождения Изабеллы обе ее жизни столкнулись самым невероятным образом. Она завтракала в постели после того, как поздно легла накануне, и размышляла о том, другом утре, год назад, когда она проснулась с уверенностью: что-то должно случиться, — и как она была права! Все происходило с такой быстротой, что иногда Изабелла просто не могла всего осознать.
Она пила шоколад, когда вошел Роберт, наклонился поцеловать ее и вложил ей в руки красный кожаный футляр.