Изабелла, обхватив руками колени, сидела на берегу и, не отрывая глаз, смотрела на серое пенистое море. С утра светило солнце, но потом облака затянули небо. Резкий, холодный ветер спутал темные волосы девушки.
Она была слишком поглощена своими печальными размышлениями и не услышала стука копыт. Лежавшая с нею рядом собака подняла голову, узнала друга и снова улеглась, приветливо помахав хвостом. Роберт спешился и направился к Изабелле, ведя лошадь рядом. Скрежет гальки под его сапогами заставил ее встрепенуться, но головы она не повернула.
— Сирена должна сидеть на скале и петь, расчесывая волосы золотым гребнем, — сказал он, улыбаясь девушке. И тут же голос его изменился. — У вас расстроенный вид. Что-нибудь случилось?
— Нет, что может случиться?
Ветер отбросил волосы с ее лица, и он увидел жестокую отметину руки Августы: синяк на скуле уже начинал темнеть, кровавые царапины засохли.
— Вы поранились, — с сочувствием заметил Роберт и опустился рядом с ней на колени. — Что произошло?
— Я споткнулась и упала на камни, — бесцветным голосом ответила Изабелла.
Он не поверил: о камни так нельзя ушибиться. Кто-то ударил ее и очень сильно ударил. Сначала — избиение плетью, а теперь и это. Что же скрывалось под внешне спокойной маской этого семейства?
Роберт мягко сказал:
— Нужно приложить что-нибудь, чтобы сошел синяк, холодный компресс, например, и какую-нибудь мазь.
— Да, хорошо, — равнодушно ответила девушка, потом спохватилась, вспомнив, что следует быть вежливой. — Как вы провели утро, мистер Эрмитейдж?
— Совершал объезд болот. Здесь много интересного. Думаю, нам придется сделать линию обороны вдоль побережья.
— И тогда всем придется уехать отсюда?
— Посмотрим, как сложатся обстоятельства. Мы надеемся, что сейчас Бонапарт слишком занят Европой, чтобы строить планы захвата Британии. Не думаю, что в настоящий момент есть причины для беспокойства.
Собственные горести казались Изабелле гораздо более значительными, чем возможная высадка французской армии на берегах Англии. Она повернулась к Роберту лицом:
— Зачем вы сказали Венеции о мистере Холланде вчера вечером?
— Я не говорил, — быстро ответил он, — во всяком случае, уверен, что не говорил. Упомянул о вашем умении читать на латыни и все, клянусь вам. А в чем дело? Это был секрет?
— Пожалуй, что так, — устало проговорила Изабелла. — Я всегда знала, что дядя этого не одобрит. Теперь оказывается, мистер Холланд, он викарий в Снаргейте, поссорился с сэром Джошуа несколько лет тому назад и, следовательно, любые отношения с ним строго запрещены.
— Понятно. Извините, если я нечаянно навлек на вас неприятности.
— О, вы не виноваты. Вы не могли об этом знать, и потом, зачем вам что-то скрывать от Венеции?
— Почему вы так говорите?
— Но вы же собираетесь обручиться с нею, не так ли?
Роберт нахмурился.
— С чего вы взяли?
— Мне так показалось. Венеция этого хотела бы, и мне известно, что тетя все подводит к этому.
Она заметила, как омрачилось его лицо, и поняла, что этот человек может быть суровым и непреклонным.
— Если то, что вы говорите, правда, то мне следует принять меры к тому, чтобы мое дружеское расположение к юной леди не поняли неправильно.
— Значит это неправда?
— Это никогда не было правдой.
Изабелла взглянула на него, потом снова перевела глаза на море.
— Я рада. Мне кажется, Венеция вам не подходит.
— Вот как? Почему? Она очень хорошенькая.
— Она ни слова не может прочесть по-латыни и вообще в книги не заглядывает.
Изабелла произнесла эти слова с детской непосредственностью, что позабавило и очаровало Роберта.
— Знаете, моя сестра сказала то же самое, но в еще более резких выражениях. Мэриан всегда без сомнений высказывает свое мнение.
Раньше ей казалось, что она может сказать Роберту все, что приходит ей в голову, и он выслушает ее и поймет, но сейчас, когда упреки тети еще звучали в ушах, она поняла, какими дерзкими могли показаться ее слова. Не думает ли он, что она намеренно пыталась привлечь его внимание к себе?
— Извините, — смутилась Изабелла. — Мне не следовало говорить вам такие вещи. Мы ведь недавно знакомы.
— Не так уж и недавно. На самом деле, мы очень старые друзья, не так ли?
— Тетя никогда не простит меня. Ее самое большое желание — увидеть Венецию графиней.
— В таком случае, боюсь, ей придется долго ждать, — сухо сказал он. — У моего отца отличное здоровье. — Он улыбнулся, взглянув на ее удивленное лицо. — Не бойтесь. Я не скажу ни слова, просто постараюсь выпутаться из неприятного положения, в которое попал, сам того не зная.