— Я понимаю, что должна чувствовать ваша бабушка. Сад не может ждать, и работа приносит удовлетворение, когда видишь плоды своего труда, — продолжала мисс Холланд, вытирая руки о передник. Не согласитесь ли вы выпить с нами чаю, лорд? Изабелла, отведи джентльмена к викарию, он в своем кабинете, а потом помоги мне на кухне.
Мистер Холланд, с диковинным растением в руке, в очках, опасно балансирующих на кончике носа, склоненный над раскрытой книгой, не поднял глаз, когда Изабелла открыла дверь и ввела Роберта Эрмитейджа в тесную комнату, похожую на шкаф.
— Одну минуту, Харриет, сейчас приду, — раздраженно пробормотал он. — Я пытаюсь определить, что это за редкое растение.
Роберт заглянул ему через плечо.
— Кажется, мне знакома эта книга. «Paradisus» Джона Паркинсона? Моя бабушка называет ее библией садовода-любителя.
— Действительно, это так. Кроме того, она содержит собранные в течение более двухсот лет сведения о растениях. У меня — первое издание, — гордо заявил мистер Холланд. — Вчера я нашел это растение на болотах, оно мне совершенно не знакомо, и я как раз пытался определить корневую систему.
Потом викарий замолчал и поднял глаза.
— Боже милостивый, о чем только я думаю? Я не сообразил… — Он встал со стула. — Примите мои извинения, сэр.
— Не беспокойтесь, мистер Холланд. Я — Роберт Эрмитейдж, — сказал Роберт, протягивая руку. — Изабелла рассказала мне, как она читает с вами латинские тексты, и я уговорил ее познакомить меня с вами.
— В самом деле: она читает по-латыни. Очень способная ученица, в отличие от многих молодых людей, которым я имел несчастье преподавать. Вы о чем-то хотели поговорить со мной, сэр?
— Да.
Мистер Холланд безжалостно смахнул книги и бумаги с одного из стульев.
— Садитесь, дорогой сэр, устраивайтесь поудобнее. Изабелла, милая, сбегай предупреди мою сестру, что у нас гость.
— Она уже знает.
Отношения между двумя мужчинами, так удачно начавшиеся с разговора о страстном увлечении мистера Холланда, становились все более дружескими. Изабелла тем временем отправилась на кухню к мисс Холланд.
— Кто он такой? — шепнула та, вынимая свой лучший сервиз китайского фарфора, тонкий, как яичная скорлупа, и раскладывая свежеиспеченные лепешки на блюде.
— Тетя Августа надеется, что он сделает предложение Венеции, — сказала Изабелла, намазывая лепешки клубничным джемом.
— В самом деле?
— Мне кажется, она ошибается относительно его намерений. Ее ждут разочарования. Его отец — граф Гленмур.
Мисс Холланд бросила на девушку проницательный взгляд.
— Должно быть, у джентльмена хватило здравого смысла предпочесть кого-то другого?
— Вы имеете в виду меня? О нет, это немыслимо. Просто он немного сочувствует нам с Ги. Получилось так, что он случайно находился на корабле, доставившем нас в Англию. И еще, он развеселился, застав меня за книгой Вергилия, когда я пыталась переводить.
Мисс Холланд вздохнула и пошла с полным подносом в гостиную.
— Но он приехал в Кент не только из-за Венеции?
— Нет. Он — важная персона в Министерстве иностранных дел, говорил с дядей и другими влиятельными людьми края о береговых укреплениях. Уверена, он и сейчас обсуждает этот вопрос с мистером Холландом.
— Понимаю, — сказала Харриет, накрывая на стол, в полной уверенности, что все вытянет из Гильберта, когда гость уйдет. — Раз у нас все готово, дорогая, полагаю, надо бы позвать джентльменов, пока я не налила кипяток в чайник.
Чаепитие прошло великолепно. Роберт сразу же покорил сердце Харриет, заявив, что более вкусных лепешек он не пробовал со времен своего шотландского детства.
— Повар моей бабушки пек целые горы лепешек, и когда я приходил из школы, то наедался ими досыта.
— Весь секрет — в чугунной сковороде, а моей пользовалось не одно поколение, — сказала чрезвычайно польщенная мисс Холланд. — Только так можно получить наивысшее качество.
Изабелла показала книгу, и мистер Холланд, посмотрев ее, заявил о своих взглядах на изменения, которые должны произойти в поэзии, как и во всем остальном. Но сказал, что все-таки считает, что поэзия следует быть возвышенной и мелодичной, и уж никак не фантастической и не описывающей обыденную жизнь.
— Но разве Катулл не писал стихов, обращенных к воробью своей возлюбленной, а Гораций не слагал од о ферме Сабины? — добродушно улыбнувшись, спросил Роберт, и мистер Холланд рассмеялся.