Во время ужина беседа велась, в основном, между Робертом и графом, и лишь изредка графиня вставляла свои замечания о политической ситуации.
— Сколько еще потребуется времени, чтобы выполнить сумасбродные требования Бонапарта и ратифицировать, наконец, мирный договор? И долго ли продлится мир?
— Я сомневаюсь в этом, — сказал Роберт. — Но это даст передышку, в которой французы нуждаются не меньше нас. По сведениям, полученным от наблюдателей из его ближнего окружения, Бонапарт — очень тщеславный человек. Намекают на то, что он скоро станет пожизненно Первым Консулом, будет стремиться к еще большей власти, может быть, даже коронуется и станет Императором, — в общем, он уже видит себя хозяином Европы, и понадобится немало времени, чтобы убедить его в том, что Великобритания ему не по зубам.
— Не уверен, что твои коллеги в Уайтхолле согласятся с тобой.
— Потому что не хотят этого. Будущее кажется слишком туманным, но они же не встречались с Бонапартом.
— А ты? Ты встречался?
— Скажем, я говорил с тем, кто близко знаком с ним, — уклончиво ответил Роберт.
Граф заворчал:
— Когда же они оценят твою работу? Я рассчитывал уже видеть тебя среди министров.
— У меня нет никакого желания занимать высокий пост, абсолютно никакого. Если бы его мне предложили, я бы отказался.
— Может, это и к лучшему, — заметил граф, искоса глянув на Изабеллу. — При нынешних обстоятельствах, едва ли тебе представится такая возможность.
Когда графиня поднялась из-за стола, оставляя Роберта с отцом за бокалом вина, Изабелла извинилась и тоже встала. Она не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы остаться для беседы в гостиной.
— Вы простите меня, мадам? Я очень устала. Сегодня утром мы встали в пять часов, а день был таким длинным.
— Конечно, моя дорогая, и ты должна звать меня бабушкой, как Роберт. Завтра, когда отдохнешь, непременно приходи посмотреть мой сад. Здесь нам пока еще везет с погодой. Гольфстрим омывает западное побережье, поэтому у нас климат мягче, чем в остальной части Шотландии. Это удивительно, но мы здесь выращиваем теплолюбивые растения. В укромных уголках сада у меня до сих пор цветут розы.
— Так это вы поставили их на мой туалетный столик?
— Мне хотелось, чтобы незнакомый дом показался тебе более гостеприимным. Ты так удачно использовала розы в своем наряде сегодня вечером! Ты так хороша собой!
— Спасибо! Вы так добры ко мне!
Этот короткий разговор успокоил закипавшую в душе Изабеллы бурю. Она порывисто нагнулась, поцеловала увядшую бабушкину щеку и вышла.
Когда час спустя Роберт поднялся в комнату, Изабелла сидела в халате на ковре у ярко полыхавшего в камине огня. Сытый сонный Рори лежал, вытянувшись, возле нее.
— Ты не заболела? — спросил Роберт, входя. — Бабушка сказала, что ты пошла спать.
— Нет, я не больна, просто слишком устала, чтобы поддержать вежливую беседу.
— Бедняжка, какой это был трудный день для тебя. Завтра тебе здесь понравится больше. Я так много хочу тебе показать.
Нахмурившись, Изабелла посмотрела на Роберта снизу вверх.
— Роберт, ты очень богат?
Он перестал расстегивать сюртук.
— Боже милостивый, что за вопрос! Ты хочешь, чтобы я тебе что-то купил?
— Я ничего не хочу. Ты и так слишком много делаешь для меня. Просто… Я никогда не думала об этом до сегодняшнего вечера.
Роберт бросил сюртук на кровать и начал развязывать галстук.
— Сегодняшнее представление было устроено в твою честь. Мы не всегда ужинаем так парадно, когда одни. — Он улыбнулся, глядя на жену. — Хочешь услышать краткую историю достижения финансового благосостояния семьи? Мы не принадлежим к настоящей знати Высокогорья, в Гленмуре мы всего лишь две сотни лет, в отличие от большинства здешних семейств, которые считают, что ведут свой род от Фионна Маккумхэйла.
— Кто это?
— Они называют его Фингалом с юга, он притаился в горах Аппина с тремя тысячами воинов, и когда Шотландии понадобится их помощь, Фингал звуками своего рога снова поднимет их в бой.
— Это правда?
— Таков один из мифов, который они всегда рассказывают, — сдержанно ответил Роберт.
Он придвинул к ней свой стул, Изабелла встала на колени и, опершись руками о колени мужа, глядела на него снизу вверх.
— Продолжать? — спросил Роберт, снисходительно улыбаясь.
— Пожалуйста.
— Во времена старой королевы Бесс один из моих предков был всего лишь простым помещиком приграничья и жил в своем старинном имении Килгоур, откуда и происходит титул. Затем, по воле случая, он встретил и полюбил наследницу одной из именитых семей, последнюю по родовой линии, и, к своему счастью, женился на ней. Так мы и появились в Гленмуре. Его сын оказывал какие-то тайные услуги за границей Чарльзу II и в награду за труды получил графство. Но он был предприимчивым человеком и занимался не только своими многочисленными пастбищами с пасущимися на них овцами. Он стал вкладывать деньги в суда, направлявшиеся к только что открытым островам Тихого океана, в плантации сахара и, я даже подозреваю, покупал темнокожих рабов. К счастью для нас, он преуспел. И хотя были у нашей семьи с тех пор и взлеты, и падения, мы сумели сохранить значительное состояние. Мой дедушка был романтиком и потерял кругленькую сумму из-за своей приверженности делу Стюартов, но мой отец — человек практичный и пользуется к тому же услугами хороших управляющих. Так что я могу сказать, что хоть мы и не миллионеры, но достаточно богаты, чтобы купить тебе все, что пожелаешь, в пределах разумного, конечно.