Когда я вошла четверть часа назад сестра даже головы не повернула, так что я протиснулась в стоящее у стены кресло, где и решила переждать бурю. В подобных сценах для меня ничего нового не было – сейчас Флора спустит пар и, успокоившись, удостоит меня беседой. Поначалу было жаль служанок сестры, которым доставались все шишки при подобных приступах, и я пыталась за них вступаться, но эти желчные барышни до того высокомерно вели себя со всеми, кого считали ниже по положению (меня, кстати, тоже), что жалеть их мне быстро расхотелось. Грета с этой троицей даже один раз сцепилась – те просто не ожидали от девушки подобной несдержанности, что на оскорбление в свой адрес она испортит им прически. Пожалуй, это мне в Грете и нравится – прямолинейность и нежелание давать себя в обиду, даже если придется оттаскать за волосы сразу нескольких придворных сплетниц. С одной стороны, дочери разорившегося дворянина пора привыкнуть к тому, что вчерашние друзья ее семьи теперь ведут себя с ней высокомерно. Но в случае Греты, привыкнуть – не значит смириться.
Платья, наконец, закончились, образовав на постели наследной принцессы внушительную гору. Окинув плоды трудов своих обреченным взором, Флора повернулась к ним спиной и ухнула на все это нагромождение, раскинув руки. Пол устилала валяющаяся вперемежку обувь. Содержимое всех шкатулок было вывалено в кучу на туалетном столике. Оставалось лишь радоваться, что ураган не достиг косметики и духов, а то над всем этим витало бы еще и непроглядное удушливое облако. Хотя из-за того, что Флора постоянно мерзнет, в ее комнатах и так всегда душно – долго у нее в гостях не высидишь.
Я подумала, что это наконец-таки занавес и решила нарушить тишину:
– Доброе утро, Флора.
– Сестра, я самая несчастная девушка в этой стране, – закрыв лицо руками, глухо подала голос та. И судя по глубине горя, вложенного в этот голос, она действительно верила в бедственность своего положения.
– Соболезную. А по какому поводу хоть несчастье? – решила все же уточнить я.
– Как это «по какому»? – воскликнула Флора и, приподнявшись на локтях, недоверчиво на меня уставилась. – А прием в честь северных гостей нынче вечером?
– Опять? – подняла брови я. – Вчера ведь уже был!
– Вчера его как раз не было, – укоризненно поправила меня Флора. – Его перенесли на сегодня по просьбе их короля.
– Хм, а что так можно? – тихо задалась вопросом я, скорее, сама себе.
Я-то была уверена, что вчерашний прием благополучно проспала, обрадовавшись, что от меня никто ничего не требовал и даже Грета не напомнила. Все-таки отменять приемы, устроенные в твою честь – неслыханная дерзость, но северянину, к моему невольному восхищению, явно было плевать. Глядишь, эдак и сама Томорингом XII очаруюсь… Хотя нет, не очаруюсь – на кухне вчера выбивались из сил, готовя щедрый пир, а получается, что труд был напрасным и сегодня всё готовить заново. Но каких королей занимают подобные мелочи?
– Ты уже решила, что наденешь? – пытливо уставилась на меня Флора, отвлекая от противоречивых эмоций.
– Нет, – ответила я, все еще мечтая незаметно отсидеться в своей комнате.
– Очень с твоей стороны безответственно, – неодобрительно скривилась Флора. – Решай скорее! Папенька сказал, что нужно непременно надеть что-то в наших цветах...
«Зелень и золото значит», про себя отметила я. Но когда Флора закончила свой монолог, подумала, что ослышалась:
– Причем, и тебе тоже, – припечатала сестра.
Что? Я шокировано округлила глаза: мне-то зачем? С чего Рэддону пускать северянам пыль в глаза, обряжая официально незаконнорожденную дочь в родовые цвета? Флору, конечно, спрашивать о таком бесполезно. Как и выяснять причины непосредственно у отца. Так что всё, что мне остается – молча недоумевать.
Тем временем, моя младшая сестра вытаскивала из свалки платьев те, которые подходили по цветовой палитре, критично рассматривала и отбрасывала в сторону.
– А вчера ты какое собиралась надевать? – вяло поинтересовалась я, надеясь облегчить Флоре поиски.
– Вот это, – сестра вытащила очередной наряд и повернулась с ним ко мне. – Но оно теперь по цвету не подходит.