Отец любит театральность, а иной раз с нею даже перегибает.
Огромный белый рыцарь, волоча за собой по полу длинный алый плащ, почти сливающийся с ковровой дорожкой, сделал еще несколько шагов навстречу малахийскому королю и замер на почтительном расстоянии. На приветствие отца он ответил лишь коротким кивком, который следующие за ним подданные подхватили, словно морская волна, склонившись чуть уважительнее своего повелителя.
– Как же вам удалось так быстро проделать столь долгий путь? – после небольшой паузы поинтересовался король Малахии, сбитый с толку молчанием северянина. – Мы ожидали вас лишь завтра к вечеру.
Нортлендский правитель помедлил немного и обернулся к одному из трех рыцарей, стоявших к нему практически вплотную. На немой вопрос своего короля, рыцарь в рыжих доспехах с забралом в виде оттиска лисьей морды кивнул, и король, расстегнув скрытый под подбородком ремешок, стащил с себя шлем в образе головы какой-то странной хищной птицы. По тронному залу хором пронесся испуганный шелест малахийских придворных, а я так резко вдохнула, что даже прикрыла рот рукой, боясь быть услышанной. Король Нортленда Томоринг XII выглядел ужасающе и к подобной реакции, видимо, привык, потому что не повел и бровью. Его длинные черные волосы с заметной проседью топорщились, словно шерсть ощетинившегося зверя, а правую щеку до виска самым нелицеприятным образом украшали два длинных и явно давних шрама. Один из них начинался от самого угла рта, словно кто-то пытался сделать королю улыбку столь нехорошим способом. Он не носил бороды, выставляя это свое увечье напоказ. Вероятно, подразумевая этим, что автор данной лицевой росписи точно не выжил, а перед смертью долго мучился.
Вдобавок ко всему, правитель Нортленда был более чем на голову выше моего отца, при том, что Рэддон I и сам был довольно высоким. Тяжелые доспехи придавали монументальности и без того внушительной фигуре северянина, с которым в ширине плеч не сравнился бы даже малахийский придворный кузнец, на спор сгибающий несколько железных прутов, сложенных вместе.
И не знаю, что там насчет не по годам мудрого, но вряд ли королю Севера меньше 45. Хотя допускаю, что лет 30 назад Томоринг чем-то поразил воображение моего наставника, чем и заслужил подобный эпитет.
Рэддон, однако, будто и не впечатлился, перехватив взгляд почти бесцветных глаз северянина, наградил его своей фирменной благостной улыбкой, за которой могло скрываться что угодно. Черный рыцарь с рельефом кабаньей головы на забрале, стоявший по другую сторону от рыжего, взял шлем из рук короля. Я сперва приняла эту странную троицу за королевских телохранителей – они были в полном боевом облачении, скрывающем их лица, и так плотно жались к своему господину, словно опасались, что из толпы робких малахийцев вот-вот выскочит провокатор, размахивая ножом. Но даже если у кого-то из подданных Рэддона I и было столь дерзкое намерение, при виде толпы северян, чьи богатые доспехи из кожи и металла изображали диких зверей, а их королю даже изображать ничего не нужно было, любое желание бросать вызов этой стае улетучивалось. Ну, или могло бы расцениваться исключительно, как акт самоубийства.
Единственное, что приятно удивило в делегации северян, так это то, что среди приближенных к королю рыцарей встречались и женщины, которых легко можно было вычислить по особенностям их доспехов. На руку одной такой дамы, стоявшей в первых рядах, опирался старик в длинной меховой накидке с капюшоном, из-под которой виднелось серебристое одеяние. Я почему-то сразу догадалась, что это маг, хотя до этого живьем их никогда не видела. Да, мой учитель отец Деметрий тоже был магом, но он, во-первых, одевался исключительно как попало, а во-вторых, специализировался на травах и настойках. Да и вообще был священником.
Из книг и рассказов наставника я знала, что магия на Севере – явление чуть ли не обыденное. У нас же тех, кто владел навыками хоть сколько-то выходящими за пределы человеческих возможностей, знали поименно и на свою деятельность они обязаны были получать патент. Для этого, следовали пройти все круги малахийской бюрократии, что требовало много времени и денежных вложений. Так что магически одаренные люди сюда не рвались, предпочитая гостеприимный для них Нортленд, где легко можно было найти работу и даже получить некую сумму в качестве подъемных на первое время. И хоть малахийская аристократия не брезговала пользоваться магическими предметами, типа переговорных камней и различных оберегов (которые привозились, в основном с Севера, и стоили здесь баснословных денег), продолжали настаивать, что магия в нашей стране – нечто лишнее и чужеродное.