– Поди, северяне взбесились, – с круглыми от ужаса глазами произнесла Грета.
– Не исключено, – согласилась я, невольно представив, как король Севера, словно бык, головой ломает хлипкие хозпостройки. И подумала, что утром нужно будет первым делом пойти посмотреть, что там гости дорогие успели сломать в первый же день.
Глава 3. Фокс
Зажав во рту пару гвоздей, я приколачивала новые доски к столбику загона, которые накануне разнес в щепки королевский жеребец, недовольный местными конюхами. С утра во дворе у конюшен было как никогда людно, но на меня, привычно, никто не обращал особого внимания. Хотя я, признаться, ожидала от северян бурных эмоций насчет того, почему, дескать, женщина занимается неженским делом. Наши и то периодически отпускают замечания по этому поводу, а ведь стоило давно привыкнуть…
– Утро доброе, – раздалось совсем рядом, и от неожиданности я промахнулась мимо гвоздя, едва не хватив по пальцу. На доске осталась небольшая треугольная вмятина от края молотка.
Подняв голову, я немного ошарашено уставилась на вчерашнего рыжего рыцаря, который стоял с внешней стороны загона и смотрел на меня с вежливой улыбкой. Доспехи он сменил на строгую коричневую куртку и штаны в тон. И хоть одежда его была без каких-либо украшений, сомнений не возникало, что перед тобой представитель дворянства. А солнце так переливалось в его медно-рыжих кудрях, будто отмечало как любимчика, гладя лучами по голове.
– Ох, я тебя напугал, прости!
Видя, что я продолжаю молча хмуриться, незнакомец аккуратно, но уверенно вытащил по одному из моего рта гвозди и заявил:
– А я тебя узнал!
При этом он так весело улыбнулся, будто мы с ним вместе росли, а я это умудрилась забыть.
– Что вам угодно? – все еще хмурясь от подобной бесцеремонности, спросила я, уставившись на его правую руку, державшую гвозди так, будто это нежные полевые цветы. Большой палец этой руки украшал массивный перстень в виде оскалившейся лисьей головы. Удивляло лишь то, что кольцо было явно медным, так что ценности собой не представляло. Как-то не принято у аристократов носить столь дешевые безделушки.
– Меня зовут Фокс, – он слегка, но довольно церемонно поклонился. – Я – королевский шут.
Я почувствовала, как мои брови устремились на лоб, на что мужчина заразительно расхохотался, а потом спросил:
– Ты, должно быть, в услужении у плотника?
Я с неудовольствием отметила, что у шута очень приятный голос, сильно снижавший желание ему грубить.
– Да, скорее, у священника, – подавив улыбку, кивнула я в сторону отца Деметрия, который сейчас перетряхивал вилами сено, разложенное сушиться на брезентовом настиле в дальнем конце двора.
– Может, помочь? – обескуражил предложением Фокс. – Я, кстати, так и не услышал твоего имени.
– А ты его не спрашивал, – в тон ему ответила я. – Если хочешь помочь, то вот эту доску придержи, а то одной рукой неудобно…
Фокс послушно взялся за доску и вопросительно посмотрел на меня.
– Амелия, – ответила я на невысказанный вопрос.
– О, как принцесса?
– Да, вот такое поразительное совпадение, – хмыкнула я и принялась колотить по следующему гвоздю.
– А ты не знаешь, где Ее Высочество? Меня, почему-то, направили сюда, но я здесь никаких принцесс не вижу…
– А зачем она тебе? – насторожилась я, остановив молоток в дюйме от гвоздя.
Фокс засмеялся от столь неуместного любопытства со стороны девушки, ремонтирующей загон, но, отпустив доску, вытащил из-за пазухи маленький туго свернутый свиток, скрепленный сургучом, и продемонстрировал со словами:
– Вот это нужно отдать Ее Высочеству.
Ее Высочеству. А ведь он уже дважды про высочество сказал… То ли северяне не в курсе статуса принцессы Амелии при дворе, то ли отстал от жизни исключительно этот конкретный экземпляр…
– Грета! – гаркнула я, заметив любезничающую с двумя северянами служанку.
Та спохватилась и с несколько недовольным видом подбежала к загону, остановившись рядом с моим собеседником.
– Господин Фокс просит передать это Ее Высочеству принцессе Амелии, – сообщила я, указав на свиток и выдернув из пальцев отвлекшегося шута последний гвоздь.