— Что я инвалид, что ли? Носишься со мной, будто я бер…
Внезапно Тир замерла и, качнувшись назад, медленно опустилась на табурет. Ана с состраданием смотрела на ее потерянное лицо.
— Я беременна? В этом все дело? Ведь так?
— Да, милая моя. Беременность, конечно, у тебя, скажем прямо, получилась не легкая, но скоро дурнота должна пройти. Уж поверь мне.
— Я беременна… — потрясенно повторила Тир и закрыла лицо ладонями.
Ана с замиранием сердца ждала продолжения. Плечи Тир затряслись. Что-то принесет бедняжке открывшаяся ей правда? Новое горе и унижение или быть может… Внезапно Тир вскочила и порывисто обняла Ану. Потом отстранилась и энергично тряхнула ее:
— У меня будет ребенок. Его ребенок! Его частичка! Плоть от плоти его, кровь от крови! Плод нашей любви…
Тир осторожно прижала руки к своему еще плоскому животу. Через мгновение Ана с облегчением увидела на ее осунувшемся лице улыбку…
Настроение госпожи теперь менялось день ото дня. Одним утром она могла проснуться совершенно счастливой и щебетать весь день, сверкая улыбками. Расспрашивать Ану о ее беременностях, о родах, живо интересоваться всем, что касалось чисто женских проблем, которые раньше будто и не существовали для нее. На другое утро она вставала мрачнее тучи и сидела в одиночестве на берегу, пока Ана со скандалом не уводила ее в дом, подальше от холода и пронизывающего ветра приближающейся зимы. В эти дни прошлое брало верх над будущим. Тир вспоминала яростное негодование Эристора, когда она в запальчивости спора угрожала избавиться от возможной, тогда еще лишь предполагаемой беременности. Он хотел от нее ребенка!
«Он нужен мне, даже если ты откажешься от него!» — вот его слова.
«Наверно, он был бы рад, узнав…» — думала она и, смыкая веки, видела сильного, высокого лесного эльфа с крохотным ребенком на руках. Вот он поднимает голову и тепло, с любовью улыбается ей… Каким полным могло бы быть счастье.
В эти мгновения Тир уже готова была оставаться его любовницей, терпеть унижения, покорно принять его жену… Лишь бы хоть иногда видеть его, быть с ним. Она вскакивала на ноги и, стискивая кулаки, замирала, устремляя взгляд за волнующийся горизонт.
«Любимый мой!» — беззвучно летело над морем, но даль молчала…
Близился к концу ноябрь. Тир наконец-то отпустила дурнота, и она дневала и ночевала на кухне, отъедаясь за все прошедшие голодные месяцы. Живот у нее уже заметно округлился, грудь отяжелела и налилась. Пару раз Ана заставала ее обнаженной перед зеркалом, когда Тир с острым любопытством разглядывала свою меняющуюся фигуру.
Она должна была разрешиться от бремени по весне, но уже сейчас домашние дарили ей подарки, чтобы хоть как-то поднять настроение. Тир никогда не проявляла жестокость по отношению к своим рабат и была честна с ними, всегда оставалась надежной и щедрой по отношению к дружине и теперь пожинала плоды. Женщины натащили ей крохотных распашонок и чепчиков. Известная в клане мастерица — мать Гаррика — соткала цветное, очень нарядное и теплое одеяльце, а Сигурдиль Вилобородый поразил всех, когда однажды вечером внес в главный зал крепкую, украшенную затейливой резьбой колыбель…
По первому снегу в большой дом Тир приехал в гости ее ближайший сосед Снорри из клана Белого лиса. Тир обрадовалась ему. Накрыли столы. Гость, щуря свои яркие синие глаза, посматривал на выпирающий живот хозяйки, но молчал. Тир была благодарна ему за это. Однако после того как ужин окончился, Снорри сдержанно и очень серьезно попросил разрешения поговорить с ней о деле, причем, по возможности, наедине. Удивляясь в душе, Тир проводила гостя в свою комнату.
— У тебя тепло, госпожа, — сбрасывая с широких плеч подбитую лисьим мехом безрукавку, проговорил Снорри.
— Присаживайся, сосед, — указывая на кресла у горящего камина, пригласила она, и сама опустилась напротив, со вздохом подсунув под ноющую спину маленькую подушечку.
— Ждешь по весне?
— Да.
— Кто отец?
— Ты об этом хотел поговорить, сосед?
— Получается, что и об этом тоже… Кто-нибудь из твоих?
— Нет.
— Так ты не вышла замуж?
Тир лишь качнула головой, нетерпеливо глядя на Снорри. Он вздохнул и, хлопнув себя по широко расставленным коленям, заговорил.
— Ну что ж… Значит так… Хочу я просить тебя стать моей женой, госпожа моя. Об этом и хотел толковать.
Тир пораженно вскинула брови: