Скрипнула кровать под тяжестью тела Эристора, и Тир почувствовала его губы на своих ногах. Он поцеловал каждый пальчик сначала на одной, а потом на другой, напоследок тихонько куснув крохотный мизинчик, и порадовался тихому смешливому «Ой!» Тир. А потом, уже не отрывая взгляда от ее разгоряченного лица, двинулся вверх… Однако когда Тир почувствовала его губы в самом сокровенном своем месте, она вскрикнула и рывком отстранилась. А потом села, подтянув к груди колени и обхватив себя руками.
— Зачем ты так?
— Как?
— Это унизительно.
— Для кого?
— То есть как? — изумленно переспросила Тир.
Эристор вздохнул и мягко заставил ее вновь лечь рядом с собой, обнял, и одна рука его принялась медленно гладить ее узкую спину.
— Это самая утонченная ласка, которую я знаю. Мне она доставляет удовольствие, а тебе, я уверен, принесет наслаждение. Так как это может унизить?
— Я помню…
— Не надо, эль-тэ, — Эристор прижал ее к себе еще сильнее. — Твоя Ана была права. То, что может обернуться величайшим унижением, если берется силой, подарит огромную радость тем двоим, что отдают себя добровольно. Позволь мне владеть тобой, и, быть может, ты тоже когда-нибудь захочешь ответить мне тем же.
— Ты… Ты хочешь, чтобы я…
— Да. Но только тогда, когда этого захочешь ты сама… Я научу тебя искусству любви, и ты узнаешь, какое удовольствие тебе может дать собственное тело. А оно так прекрасно! Я теряю голову, глядя на тебя.
Хью принялся целовать ее, заставляя забыть недавние сомнения. Когда же его губы вновь приникли к ее нежной плоти, она лишь вздохнула, все еще смущаясь, но позволяя делать с собой то, что хотелось ему. За это Тир неожиданно была вознаграждена таким взрывом наслаждения, которого даже и представить себе не могла.
— Ты полна сюрпризов, госпожа моя, — обессилено сползая в сторону, проворчал Эристор. — Кто бы мог предположить, что ты способна на такое?
— Не смей издеваться надо мной!
— О боже, Тир. Я и не думал… Дурочка, это чудесно, что мои ласки вызывают в тебе такой отклик! Ведь и ты тоже пьянишь меня, как молодое вино.
Бесконечно смущенная, она села, повернувшись к Эристору спиной. Тот залюбовался ее прямыми плечами, узкой талией и плавным изгибом бедер.
— Тир, — нежно позвал он. — Посмотри на меня.
Она, помедлив, оглянулась, и взгляд ее наткнулся на многочисленные следы пыток, покрывавшие тело любовника.
— О Эристор!
— Мне так нравится, как ты произносишь мое имя.
— Тебе ведь больно.
— Очень, серебряная моя, — он подхватил ее руку и приложил узкую ладонь к своим глазам. — Здесь. Я ослеп от твоей красоты, — потом он передвинул ее на свое сердце. — И здесь. Чувства переполняют меня, грозя разорвать изнутри. И здесь, — он потянул ее руку вниз.
Тир заволновалась и попыталась высвободиться, как вдруг движение завершилось на животе.
— И тут. Я голоден так, будто ничего не ел неделю.
Довольно посмеиваясь, Эристор наблюдал за сменой выражений на точеном лице Тир — от испуга, к легкой улыбке, а в конце вдруг промелькнула тень разочарования. И это понравилось больше всего.
— Впрочем, не настолько, чтобы не подождать еще немного.
Смеясь, он подмял под себя сопротивляющуюся девушку.
— Я убью тебя, Эристор Дориат, если ты…
— Зацелуй меня до смерти, Тир. Я и пальцем не шевельну, чтобы защититься.
— Ты невыносим!
— Но ведь ты любишь меня…
После этих слов ему пришлось напрячь все силы, чтобы справиться с Тир и придавить ее к кровати, удерживая обеими руками ее стиснутые кулаки на подушке, по обеим сторонам от сердитого лица. Внезапно она обмякла:
— Да, я люблю тебя, а ты нет. В этом все дело…
— Ты ошибаешься.
Но Тир лишь сердито дернула головой:
— Мне не нужна милостыня. С отливом мой корабль покинет ваши берега и…
— А вдруг ты уже беременна?
Испуг, отразившийся на ее лице, показал, что она не думала об этом, отдаваясь ему.
— Есть способы…
— Даже не смей замышлять что-то подобное! — он вскочил и заметался по комнате, вместо привычной косы дергая себя за длинную прядь волос на затылке. — Я хочу этого ребенка, даже если он не будет нужен тебе, — бушевал Эристор.
Тир вспылила вновь:
— Если он родится, он будет моим и только моим. Я не жена тебе…
— Да, — Эристор замер, с болью глядя на нее. — Да. Тут ты права.
Он подошел и присел рядом с ней на кровать. Потом повернулся и, завладев ее рукой, бережно поцеловал раскрытую ладонь: