— Я не понимаю, из-за чего мы начали ссориться, но я не хочу больше. Давай лучше поедим. Я сделаюсь сытым и добрым, а если ты согласишься почесать мне за ушком, я, пожалуй, попробую заурчать.
Глава 22
Они съели то, что принесла Тир, а потом снова улеглись, тесно прижавшись друг к другу, и Эристор стал расспрашивать о море, о Белом архипелаге, о ее доме и снежных эльфах, живущих в нем. Сначала Тир чувствовала некоторую скованность, а потом увлеклась, описывая устройство корабля, звездное небо, восход на море, когда солнце выплывает прямо из волн, окрашивая их в немыслимые оттенки красного, золотого, иногда зеленого, фьорд, в устье которого стоит ее большой дом, могучий валун на берегу в форме огромного лежащего на животе медведя — тотема ее клана…
— А знаешь, там, дома, Куиниэ так же по ночам рассказывала мне о твоем доме. И о тебе.
— Вот как?
— Да. Я многое знаю, Эристор эль-до!
— Значит, сестричка попала в твою постель раньше меня?
— Там побывал и Кэлибор… — невинным тоном сообщила Тир.
— Что? — взревел Эристор, приподнимаясь. — А я за этого крысенка собрался отдавать сестру! Или он был там с ней? Но тогда… Тогда… Великий лес, вы что же блудили втроем?
— Фу, Эристор Дориат, какое у тебя испорченное воображение! — посмеиваясь, укоризненно произнесла Тир, весьма довольная его ревностью. — Кэлибор был серьезно ранен, и я оставила его в своей комнате, потому что там теплее всего в доме. Куиниэ ухаживала за ним…
— Я тоже ранен, — возмущенно вскричал Эристор, закатывая глаза. — В самое сердце. Почему никто не ухаживает за мной? Причем в моей же собственной постели!
— Ты все смеешься, эль-до.
— Ну что мне с собой поделать?
— Ничего не надо. Люблю тебя таким.
— А я тебя, Тир. И не смотри так строго. Это правда. Мне и самому чудно… А иногда страшно… Уж больно громадное оно, это чувство…
Потом он снова любил ее, а после повернул совершенно удовлетворенную и бесконечно усталую Тир на бок спиной к своей груди и, тесно прижав, тем самым заставил в точности повторить позу своего большого тела. Глубокое дыхание Эристора согревало темя Тир, а рука по-хозяйски легла ей на живот.
Через полчаса она уже засыпала, чувствуя себя удивительно защищенной, а Эристору, несмотря на усталость, не спалось… Ему было жаль времени на сон, когда в его объятиях лежала любимая, его Тир.
«А вдруг мы сегодня действительно зачали ребенка?» — Эристор мечтательно улыбнулся, представляя крошечного мальчика, нет, маленькую девочку с серебристыми волосами, так похожую на маму, а потом все-таки еще и мальчика, или снова девочку… Дети рождались у долгоживущих эльфов не так и часто. И подобное зачатие было бы настоящим чудом, но Эристор все равно надеялся и мечтал.
«Лишь бы малышкам не достался мой нос! — обеспокоено думал он и едва сдержал смех, после все-таки обрывая себя. — Чем это ты занимаешься, олух? В мечтах плодишь бастардов?»
Что ж… Пусть и так. Ему ведь в этом случае даже не придется переписывать свое завещание, чтобы наследником мог стать и незаконнорожденный ребенок. Это сделали за него его же предки. По одной простой причине: прадед был бастардом, и дед, а отец родился через три месяца после свадьбы. Да и сам Эристор… Именно поэтому между ним и близнецами была такая разница в возрасте. Горячая кровь мужчин рода Дома Красного дуба давала о себе знать из поколения в поколение.
«Дурная наследственность», — пожав плечами, подумал Эристор и уснул, даже во сне крепко прижимая к себе свою Тир.
Все ночи, до приезда домой Куиниэ и родителей Кэлибора, Тир и Эристор провели вместе. В его спальне. Даже не стремясь скрыть свои отношения, если это и было возможно. Оба махнули рукой на будущее и жили сегодняшним днем. Счастье, пусть и неполное, все равно остается счастьем… Любовь переполняла их. Не заметить это было невозможно.
И Куиниэ, едва войдя в дом, почувствовала, что многое переменилось за время ее отсутствия. Для этого ей даже не пришлось выслушивать сплетни служанок или веселые намеки Тэргона.
Не сразу Куиниэ удалось застать брата одного, но как только то произошло, она без предисловий перешла в атаку:
— Ты подумал о том, что будет дальше?
— В каком смысле? — Эристор был благодушен и удивился резкости тона сестры.
— Ты сделал Тир своей любовницей. Теперь даже прислуга в доме перемывает ей косточки, а скоро этим займется и вся округа. Что дальше, я спрашиваю? Как ты мог так поступить с ней?
Эристор насупился:
— Не тебе судить нас, сестра. Я не стану отчитываться перед тобой!
— О боже, Эристор! Я и не требую отчета! Тир испытала в жизни очень много боли. Я лишь не хочу, чтобы ты вольно или невольно вновь заставил ее страдать.
— Я люблю ее, Куиниэ, — хмурясь еще больше, выговорил Эристор. — Ты должна понимать, что это значит. А теперь оставь меня.
Эристор убеждал себя, что сестре просто скучно, вот она и лезет в чужие дела. Дело в том, что Куиниэ прибыла домой задолго до приезда Кэлибора, который должен был прибыть на свою свадьбу в последний момент, сопровождая старика Лэндира. Вернувший себе свое положение глава Дома Зпеленого остролиста ни за что не хотел пропустить столь радостное событие, но здоровье его было таким, что о долгом пребывании в гостях не могла и речь идти.
Зато начали съезжаться другие гости. И тогда стало ясно, что Куиниэ была права: отношение к Тир определилось с первой же минуты — мужчины цинично осматривали ее, словно прицениваясь, а их жены и дочери демонстративно игнорировали.
Одними из первых приехал ближайший сосед, глава Дома Многоплодной ирги Мэртелинд со своей единственной дочерью.
— Эристор, сынок, — басил Мэртелинд. — Я рад, что ты, наконец-то, вернулся. А уж как рада Патринэль! Посмотри-ка, твоя невестушка стала настоящей красавицей.
Тир, которая стояла рядом, невольно вздрогнула и перевела глаза со смущенного лица Эристора на торжествующую юную эльфийку, которая ответила ей высокомерно-вызывающим взглядом.
— Я пока не собираюсь жениться, — сдержанно ответил Эристор, но его слова потонули в басовитом смехе Мэртелинда.
— Говорят, за последний месяц ты пережил массу неприятностей. А теперь эта свадьба… Где ты откопал парня?
— Это Куиниэ…
— Вот как? — тягуче вступила в разговор Патринель. — Она взяла себе много воли, как я вижу. Будет ли кровь на свадебной простыне? А если будет, то ее или какой-нибудь несушки? Может, в этом все и дело? Ни один знатный и богатый эльф не взял бы себе в жены такую…
— Ты всегда так добра и заботлива, Патринэль, — прозвучало у нее за спиной, и Куиниэ как коршун налетела на неосторожную дичь. — С чего бы это? Уж не завидуешь ли?
— Чему это? Я не стремлюсь выскочить замуж за какого-то голодранца без кола и двора.
— Это мне как раз очень хорошо известно. Вся округа знает, куда ты метишь, эль-тэ. Только ничего у тебя не выйдет.
Эристор растерянно переводил глаза с одной девушки на другую, но больше всего его беспокоило выражение лица Тир. В тот же миг, словно почувствовав на себе его взгляд, она развернулась и пошла прочь от сцепившихся соседок. Эристор тут же устремился следом, но его перехватил Мэртилинд. Подмигивая, он доверительно пробасил:
— Хороша, что и говорить. Только зачем так… афишировать, эль-до?
— Что? — рыкнул Эристор.
— Своих любовниц из числа снежных, естественно. Того гляди, еще и посадишь ее за один стол с порядочными…
Эристор даже поперхнулся:
— Я хочу, чтобы вы поняли, Мэртилинд эль-до. Госпожа Тир здесь не потому, что проводит ночи в моей постели. Это вообще никого не касается, пепел его побери! А потому, что именно благодаря ей остался жив я, Куиниэ вернулась домой целой и невредимой, Дом Красного дуба по-прежнему принадлежит нашей семье, а вся эта свадьба вообще стала возможной. И еще… Примите это за добрососедский совет, если хотите: не распускайте язык в присутствии ее дружинников. Любой из снежных эльфов с большой охотой выпустит вам кишки за свою госпожу. В отличие от меня, они не связаны законами гостеприимства.