— Похоже, это вам, хозяин.
Он протянул какой-то бумажный сверток. Эристор дрожащими руками развернул его, и ему в ладонь выскользнула серебряная цепочка, с висящим на ней маленьким амулетом — кристаллом снежного хрусталя, приносящего удачу. Как часто Эристор видел его между точеными грудями любимой…
Еще была короткая записка.
«Будь счастлив. Не поминай лихом. А лучше забудь».
Подпись не стояла, да она была и не нужна. Дочитав, Эристор развернулся и медленно побрел прочь, бесшумно ступая босыми ногами.
— Куда ты? — Куиниэ кинулась наперерез, но он мягко отстранил ее со своего пути.
— Я бездарно испакостил собственную жизнь и теперь хочу побыть один, чтобы понять, что мне с ней делать дальше.
Эристор вышел, а Куиниэ осталась стоять, прижав стиснутые кулачки к губам.
— Да-а, вот как все это кончилось… — со вздохом пробормотал Инглэон.
— Не думаю, что это конец, — качая головой, ответил отцу Кэлибор.
— Самое обидное, что причина в какой-то смешной ерунде!
— А он мог в самом деле жениться на ней? Вся эта история с сегодняшней свадьбой… — Инглэон деликатно кашлянул.
— Мог, — внезапно сказала Куиниэ, отрывая руки от губ. — Король Ангрод еще этого похода, в котором Эристор сопровождал его, даровал ему право взять себе в жены любую, кого брат захочет.
— Но, может, все-таки не до такой степени…
Тут все хором накинулись на Инглэона, так что он, защищаясь, выставил перед собой руки:
— Я лишь хотел знать точно…
— Есть ли теперь разница? — Линиэль всплеснула руками.
— Быть может, она вернется? — робко предположила Куиниэ. — Особенно, если наши подозрения верны…
— Какие это? — спросил Кэлибор.
Его молодая жена переглянулась с остальными родственниками.
— Видишь ли, сынок, — заговорил Инглэон. — Мы подумали… Этот обморок…
— А сегодня утром ее явно тошнило, но она сдерживалась, — добавила Линиэль.
— Ей стало легче лишь после завтрака…
— Ну и что?
— Это может быть беременность.
Кэлибор помолчал, переваривая:
— Эристор знает?
— Нет. Это точно, — заверил Инглэон. — И я не решился его просветить, хотя случай был. Лесной дух! Мы все проявили себя до отвращения деликатными идиотами. Молчали, не хотели вмешиваться, и вот к чему все привело.
Лэндир, кряхтя, поднялся:
— Пойду. Он должен узнать, а мне, старику, будет легче говорить с ним об этом. Вам же, дорогие мои, придется вернуться к гостям.
— Ты прав, папа, — Линиэль тоже поднялась.
Старик тепло улыбнулся ей. Это простое слово — «папа» — все еще было внове, словно солнышком согревая его. В коридоре Лэндир свернул к хозяйским покоям, а остальные стали спускаться в главный зал.
Тэргон встретил их с явным нетерпением.
— Ну что?
— Снежные ушли.
— И… она?
— Да.
— Эристор?
— У себя.
— Да что я тяну из тебя, словно клещами, Куиниэ? — свистящим шепотом взорвался Тэргон.
— Нечего шипеть и булькать, словно чайник на огне! — так же тихо и не менее разъяренно ответила ему сестра. — Что, ты сам не можешь догадаться, как он сейчас себя чувствует? Тем более что во многом именно он виноват в том, что все так получилось.
— Но она ведь вернется? Не может быть, чтобы она ушла совсем. Как же мои уроки фехтования? Она обещала…
— О боже, о чем ты, Тэргон?
— Сам не знаю… Они были так счастливы… Почему она убежала, даже не простившись?
— Так легче, — ответил ему Кэлибор. — Думаешь, просто рубить по живому?
— О ком это вы толкуете? И где же, наконец, Эристор? — капризный голос Патринэль отчетливо прозвучал в напряженной тишине, повисшей после слов Кэлибора.
Куиниэ стиснула зубы и даже зажмурилась, чтобы не выпустить все то, что так хотелось высказать «доброй» соседке.
— Он занят, — слишком уж спокойным голосом ответил Кэлибор. — Беседует с моим дедом.
— Что еще можно обсуждать с Лэндиром эль-до? — Патринэль пожала плечами. — Ведь брачный договор уже подписан.
— То, что в нем не оговоришь. То, что не подвластно законам и правилам, — пожалуй, даже торжественно заговорил Кэлибор.
— И то, что тебе не доступно, как луна лягушке, — не выдержала Куиниэ.
— Да уж не глупей твоего! Что это, понятное тебе, может быть так недостижимо для меня?
Молодые муж и жена переглянулись и почти хором ответили:
— Любовь.
***
Лэндир постучал, а потом вошел, так и не дождавшись отклика. Эристор сидел за столом, поставив локти на его край и запустив пальцы обеих рук в густую черную шевелюру надо лбом. Прямо перед ним на столешнице была аккуратно разложена цепочка с маленьким хрустальным амулетом. Последнее «прости» Тир.
— Эль-до, — негромко окликнул Лэндир.
Эристор вздрогнул и поднял на него погасшие глаза:
— Есть еще что-то, что вы все не успели мне высказать?
— Да, — старик подошел и опустился в кресло напротив. — Линиэль почти убеждена, что госпожа Тир беременна, хотя сама, похоже, еще и не догадывается об этом…
— Великий лес, правду говорят, если Духи хотят кого-то наказать, то лишают его разума. Ее сегодняшний обморок?..
— Да. Он один из признаков, которые подтверждают догадку моей дочери, — Лэндир помялся. — Быть может, то, что она понесла от вас, заставит ее вернуться?
— Нет, — Эристор качнул головой. — Она как-то сказала, что если ребенок родится, он будет принадлежать только ей…
— Вы обсуждали это? — изумился Лэндир.
— Мы ссорились, — уточнил Эристор.
— Тогда понятно…
— А мне вот нет.
— Наверно, вы не знаете того, что знаю я. Мне рассказал Кэлибор, а ему Куиниэ. Для госпожи Тир это, похоже, принципиальный вопрос. У снежных эльфов отец ребенка — полный властелин его судьбы. Может разрешить жить, а может и нет.
— Как это?
— Так уж заведено. Сама госпожа Тир родилась в бедной семье, которая не могла прокормить еще одного ребенка, тем более что родилась девочка. Ее, новорожденную, оставили на милость Духов в открытой могиле… Так там поступают со всеми неугодными детьми… Таков обычай…
— Как же она осталась жива? — с ужасом спросил Эристор.
— Хозяину, на которого, видно, и работали ее родители, чем-то приглянулся ребенок. Он взял ее в свой дом. Она была его рабыней, живой игрушкой, а когда немного подросла — и наложницей… Что было дальше, госпожа Тир не рассказывала никому.
Эристор прикрыл глаза. Ему представилась маленькая худенькая девчушка — светловолосая, трепетно остроухая и с наивными широко расставленными серыми глазами, а рядом с ней громадный бородатый варвар, который мог бы быть ей отцом, если не дедом, но желал лишь насладиться чистым телом…
— Как выяснилось, я ничего не знал о ней.
— У вас было слишком мало времени. А любовь вообще во многом сродни сумасшествию и не прибавляет сообразительности, эль-до. Не надо терзаться. Все не так уж и плохо.
Эристор удивленно вскинул брови, а потом рассмеялся. Как не похож был этот горький смех на его обычный полный жизнелюбия хохот…
— Давайте рассудим! — Лэндир положил руки на стол и начал загибать пальцы. — Вы любите госпожу Тир. Она любит вас. Вы хотите жениться на ней, обзавестись детишками, создать семью и теперь знаете, что она мечтает о том же, хоть и забила себе голову разными глупостями. Что вам мешает быть счастливыми?
— Расстояние шириной в море.
— Так неужели ты не сможешь преодолеть его, мальчик мой?
— Я знаю, где стоит ее дом! Она рассказывала! — Лэндир увидел, как загорелись жизнью глаза Эристора.
— А мой внук прожил там полтора года и много раз плавал оттуда к нам, в земли лесных и обратно на корабле Тир. Он сможет нарисовать подробнейшую карту со всеми возможными приметами и указаниями. Остается лишь найти корабль, готовый доставить вас по назначению.
Эристор опять помрачнел:
— Это почти невозможно. Кто согласится плыть прямо к черту в зубы — в логово неистовых снежных?
— Не может быть, чтобы никто не торговал с северными землями. Купцы такой народ, что ради прибыли залезут снежному медведю и в другое место, не то что в зубы… По крайней мере, это живое дело, которым стоит заняться, не так ли, эль-до?