Найти нужный дом в верхнем районе Шаль-Сихья не удалось даже с помощью карты. Не город, а муравейник какой-то. Особенно в старых, бедных кварталах. Хаотичное переплетение узких улочек, лестниц, переходов, зажатых между высокими, многоэтажными зданиями. Перекинутые сверху, по крышам мостики и арки. Картинка разительно отличалась от широких, прямых улиц серебряного района, радующих глаз обилием цветов и форм. Сразу видно, где одну руку приложило искусство, а где в две руки работали необходимость и экономия.
Зато, отсюда открывался прекрасный вид на центральную часть кратера, его низменность, с озером, кольцом густой растительности, в окружении роскошных дворцов. Лазурной жемчужиной, ласкающей взор, сияющей в лучах солнца. Насколько далёкой, настолько же недостижимой для местных жителей. Прямо как мечта.
Помимо сложностей с запутанностью улочек, все здания, словно на подбор, казались похожими друг на друга родными братьями. Отличаясь лишь в мелочах. Где карниз двойной, где арка другая, где-то не два, а три, узких, вытянутых окна, с иным обрамлением наличников. Где-то полоса орнамента из лепнины имела другой рисунок. Либо же, чем-то выделялось крыльцо или крыша. И всё это великолепие, на которое потрачена уйма сил и времени, выполнено одним, золотисто-красноватым цветом. Строительный материал разнообразием не баловал, вот и получилось, как получилось. Из-за этого, при постоянной череде повторяющихся декоративных элементов, ещё сильнее сбивалась ориентация в пространстве. Дорожные указатели и таблички с номерами домов отсутствовали, поэтому не поймёшь, то ли по кругу ходишь, то ли у кого-то с воображением плохо.
Одежда на жителях верхнего района была под стать их жилищам, такой же схожей. Красные, оранжевые, бежевые или чёрные, просторные одежды из тонкой, хорошо выделанной ткани. Под цвет распространённого пустынного пейзажа за пределами кратера. Тут он намного темнее и насыщеннее, чем у нас. Были широко распространены накидки, напоминающие индейские пончо, не стесняющие движений, только не такие пёстрые и плотные, с полосами простеньких, традиционных орнаментов, хорошо скрывающими, что находиться под ними. Головные платки, куфии, закрывающие не только голову, но и лица. Одинаковые, что у женщин, что у мужчин. Опять же, для сравнения, на Земле это считается только мужским головным убором. Поэтому, попробуй догадайся, кто перед тобой и чем он или она занимается. Укроп продаёт на рынке или глотки режет в подворотне, а может, гениальный музыкант или писарь, чернильная его душа.
Чтобы не привлекать внимание, я был одет точно так же, как и Аюни замотал в тряпки с головы до ног, лишь глазки тускло сияли фонариками из-под клетчатого, чёрно-красного платка. Скромно семенила позади, изображая покорную, восточную женщину. Опознать нас даже знакомым было бы проблематично, так что за это не переживал.
Ещё не дойдя до торговца, обосновавшегося где-то на окраинах верхнего рынка, в каждом районе имелся свой, помимо городского, центрального, уже дважды вынужденно доставал деньги. Останавливая продавцов водой. Дари, с вытянутым, объёмным металлическим чайником, закреплённым за спиной, с длинным изогнутым носиком, и привязанными к поясу жестяными кружками. За один фельс, мелкую медную монету, тебе наливали полкружки живительной влаги. Денежная система здесь достаточно проста, разобрался быстро. В ходу были медные монеты, называющиеся фельсы, серебряные дирхамы и золотые, динары.
Устав наматывать круги по окраинам рынка, не заходя на него, судя по шуму, там и без меня веселье в самом разгаре, честно признал, что заблудился. И ведь не спросишь дорогу у первого встречного, – Где находится ближайшая торговая лавка чёрного рынка? Да-да, та самая, на которой можно купить краденое, и запрещённое тоже. Ладно, что подумают, неизвестно, кого предупредят.
– Светлого дня, дерр, – уважительно ко мне обратились.
Услышав голос парня, ненамного младше по возрасту, заставшего врасплох, одетого в такую же безликую накидку и куфию, только тёмно-синего оттенка, вздрогнул, отвлекаясь от невесёлых дум. Не заметив, когда он подошёл.
– Не подскажете, где находиться лавка шрамолицего Торбы, торговца редкостями с верхнего города? – с оборотами речи потомственного аристократа, напрямую спросило это чудо, вызвав кратковременный ступор.