Доган тихо вздохнул и покачал головой. Похоже, он не это пытался до меня донести.
– Чай будешь?
– Давай, – все же кивнул парень, а я включила чайник и всё-таки стянула куртку. Протянула руку за его верхней одеждой и отнесла в комнату. Когда вернулась и стала доставать стаканчики для чая, Доган спросил: – Где твой телефон?
– Наверняка разбит и валяется где-то в пригороде Стамбула. Хочешь поискать? – в привычной мне манере ответила, не оборачиваясь. – Итак, тебя не послал за мной Кушоглу, так зачем ты меня искал?
– Волновался. В ресторане тебя не оказалось, дома тоже. На звонки не отвечала, – совершенно спокойно ответил парень, а я постаралась пропустить мимо ушей первое слово.
– Я же написала...
– Да, только без объяснения причин, – прервав меня, продолжил парень. Я мельком оглянулась и заметила, как он напрягся. С моей стороны буря миновала, но вот с его похоже только начинается. – Что произошло, Рада?
Я тяжело вздохнула, чувствуя, что совершенно не хочу прокручивать произошедшее ещё раз. Слишком унизительно. В душе вновь заворочалось раздражение. Но он же не отстанет...
Мой рассказ занял минут пятнадцать – в красках и с матом, в большинстве случаев русским, потому что виртуозно ругаться на турецком я не умею. Перевод Догану не потребовался, он только тяжело вздохнул, а когда я на десятом круге по кухне с чайником в руках чуть в очередной раз не вылила на себя кипяток, отобрал чайник, усадил меня на стул и сам налил чай. Меня вновь начинало трясти, на этот раз слезы к глазам подкатили гораздо быстрее, и я поспешно отвернулась, принявшись изучать светло-серые обои с тонкой ниточкой узора.
С тихим стуком Доган поставил стаканчики на стол, а потом подошёл ко мне и обнял за плечи, притягивая к себе. Я попыталась дёрнуться, но знакомая хватка стала сильнее. Только последний раз этот захват должен был принести боль, и он её принёс. За прошедшие пять лет Доган действительно ко мне не прикасался, как и кто-либо другой. Иногда мне даже казалось, что так Аяз доказывает, что отчасти я свободный человек и работать на него мой выбор. Внезапные изменения в Догане настораживали, но отогнать настойчивый факт, что в его руках сейчас уютно и спокойно, не получается.
Я тихо всхлипнула и закусила губу, стараясь вновь не разреветься.
– Ты же девочка, Рада, ты можешь плакать, – тихо произнес парень над моей головой. Вновь попыталась вырваться, чувствуя, как с его нежностью уходит вся моя сила.
– Прекрати, – глухо ответила Догану. – Прекрати себя так вести.
– Как? – с тихим смешком спросил в ответ.
– Заботиться?.. Я не знаю, что ты делаешь, но прекрати.
– Почему? – рука нежно прошлась по спине, успокаивая.
– Не хочу снова сломаться.
*5 лет назад*
То, что особняк моих похитителей охраняется, как Кремль, стало понятно в первые дни. Для этого не обязательно было посещать сам Кремль, мне хватило моей фантазии и представления, что именно так должны охранять президента. Охрана менялась три раза в день, возле моих дверей – два. Суровые турецкие парни не произносили ни слова, хватали меня за руку и тащили в нужном направлении. Разговаривал только один – Доган. Тот самый парень, что забрал меня из отеля. Спустя время я стала понимать, что у нас не особо большая разница в возрасте, парень просто выглядел очень внушительно. Широкие плечи, небольшая борода, пронзительный изучающий вряд темных глаз. Плюс к его внушительности – рост. Он выше меня головы на полторы. Тем не менее, только он перекидывался со мной иногда словами. В основном едко отвечал на все мои угрозы и ругательства.
Я пыталась сбежать. Эта мысль настолько прочно засела в голове, что затмила собой все остальные. Мне было плевать дня чего и куда я пытаюсь сбежать, но находиться в постоянном страхе в четырех стенах было невыносимо. Какие-то попытки пресекались на корню, в какие-то мне удавалось выбраться из особняка. Исход всегда был один – меня хватали, избивали и вновь запирали.
Ненависть ко всем вокруг росла с каждым днём. Я не понимала, зачем нужна и как должна отдавать долг, если сидела в клетке.
Расписание было одинаковым. Около одиннадцати ночи охрана открывала дверь последний раз за сутки, чтобы отвести меня в ванную. Я ждала, держа в руках стул. Как эта идея не пришла мне в голову раньше, ума не приложу, но в эту секунду план казался идеальным.
Услышав шаги в коридоре, я со всей силой бросила стул в окно. Звон разбирающегося стекла ненадолго оглушил, но я быстро бросилась к нему, уже слыша, как за спиной открывается дверь. Пара шагов и запрыгиваю на подоконник, успевая схватить осколок стекла. Кто-то хватает меня за руку и стаскивает, роняя на пол. Спину пронзает боль от резкого соприкосновения с жестокой поверхностью, в глазах на пару секунд темнеет, а осколок впивается в руку. Не успеваю прийти в себя, как вижу склонившегося надо мной Догана, в чьих глазах читается открытая ярость.