Очередные гляделки позволили ему понять меня правильно. Наши гляделки всегда к этому приводили – к правильному понимаю друг друга. Глаза не умеют врать, а мы отлично научились по ним читать друг друга. К тому же, Доган всегда видел вместо меня открытую книгу.
– Боишься меня? – тихо спросил он, отставляя стаканчик в сторону на тумбочку, стоящую между креслом и кроватью.
Я смотрела на него снизу верх, с интересом разглядывая его лицо. Помимо взглядов, Доган хотел подтверждения словами.
– Ты уже спрашивал, – пожала плечами. – Нет, не боюсь. Просто не хочу спешить, но и не хочу, чтобы ты уходил. Я начала привыкать к тебе. Ты рядом и здесь теперь не так пусто.
Рука мягко легла на мои плечи, привлекая к себе.
– Ты сама, как котёнок, Рада.
– А говорил, что рысь, – я наигранно надула губы в ответ, а потом улыбнулась. – Просто хочу убедиться в том, для чего ты всё это затеял.
– Я же…
– Говорил, – закончила за него и вновь подняла голову. – Я хочу убедиться в этом, поверив не твоим словам, а действиям. Словам я уже верила, они врут.
– Я не вру, джаным, – мягко ответил Доган, быстро поцеловав меня в макушку, словно маленькую.
Глава 11
И он остался, не сказав больше ни слова и не отпустив ни одного пошлого намёка. Я честно пыталась пересилить себя и не отправить его спать в кресло, но победило немного другое желание. Ужасно захотелось вспомнить, как это – засыпать в чужих объятиях. Пусть это не руки любимого человека, но ему ничего не мешает им стать. Не уверена, что действительно когда-нибудь смогу полюбить кого-то всей душой, Кирилл напрочь отбил у меня желание открывать перед кем-либо свою душу, но можно пересилить себя и попробовать. Особенно, если я действительно смогу убедиться, что у Догана планы идут дальше одной совместно проведённой ночи.
«Джаным» – мягкое слово врезалось в мозг. От него я замерла, не зная, как реагировать. Я знала значение и слышала, как его употребляют в разговоре люди в ресторане, как его произносит Аяз, общаясь со своей женой… «Душа моя».
Доган не стал заострять на этом внимания, будто это было чем-то обычным, совершенно нормальным и привычным, но не для меня.
– Почему ты не пьёшь? – спросил парень, когда я вышла из ванной комнаты в пижаме, перед этим просидев там лишние пятнадцать минут от волнения.
Нежно-голубого цвета короткие шорты и майка на бретельках с изображением облачка. Тёмно-русые волосы каскадом рассыпались по плечам. Я чувствовала себя ужасно глупо, но все мои пижамы больше предназначались для комфорта, нежели для цепкого мужского взгляда.
Доган оглядывал с интересом. Под тёмным взглядом я краснела, поэтому поспешила сесть рядом, а не стоять посреди комнаты, как экспонат. Парень стянул рубашку, оставив её на кресле и лежал поверх покрывала в майке и джинсах.
– А тебе идёт, – заметил он, улыбнувшись, когда я села рядом, подобрав ноги к груди и обняв их руками.
Сердце билось быстро, похожее на загнанную птицу. Давно я не чувствовала чего-то похожего. Доган продолжал блуждать по мне взглядом, смущая ещё больше.
– Смеёшься? – тихо поинтересовалась в ответ, а он отрицательно качнул головой и тоже сел, оказавшись совсем близко.
– Просто думаю, что теперь я слишком одет.
Я мгновенно покраснела, а Доган усмехнулся. Оставил быстрый поцелуй на щеке и встал.
– Так почему не пьёшь? Какая-то особенная причина? – как бы невзначай продолжил спрашивать парень, стягивая майку.
Я немного засмотрелась на играющие под кожей мышцы, мускулы и поджарое тело. Когда звякнула пряжка ремня, решила всё же побыть культурной девочкой и забраться под покрывало.
Запоздало до меня всё же дошло, что мне задали вопрос.
– Из-за Кира. Он напоил меня один раз, тот вечер я потом не вспомнила, меня это напугало.
Доган щёлкнул выключателем лампы на прикроватной тумбочке и теперь комната освещалась только светом с улицы. Я увидела, как он откинул край покрывала, забрался ко мне. Потом почувствовала, как он поймал меня за руку и притянул к себе, накрывая мои губы поцелуем и нависая надо мной. Пальцы прошлись по его голому торсу и груди, забрались на шею, обнимая. Я чувствовала себя желанной в тот момент, и сама поддалась этому желанию. Дыхание участилось, его поцелуи вскружили голову, будоражили сознание. Когда воздуха стало не хватать нам обоим, Доган переместился с моих губ на шею. Поцеловал, мягко прикусил кожу, вновь поцеловал и отстранился, ложась рядом и тяжело дыша.
Я и сама не заметила, как разочарованно вздохнула. Опомнилась, только когда Доган мягко обнял меня, пряча у себя на груди и сказал:
– Ты сама просила не спешить.