— Понимаю, — кивнула девушка.
Еще бы она не понимала. Ведь они вдвоем так часто говорили об этом, растянувшись на плоских скалах позади дома и пытаясь представить, что же лежит за простором пустыни, простирающейся внизу. Томас всегда думал, что Сантана покинет резервацию одна, а он останется заботиться о семье. Пускай он и старший, а ей еще год учиться в школе. Братское чувство подсказывало ему, что сестра не должна упускать ни единой возможности, и если ради этого ему придется остаться — что ж, так тому и быть.
Но если Стив не обманывает, если он и вправду готов помочь, тогда почему бы им не отправиться в путешествие вдвоем.
— А ты когда-нибудь уезжала? — спросила Сантана у Тетушки.
— Нет, — покачала головой та. — Это Люси была странницей, моталась по нашему миру да по краям майнаво. А я как ваша мать. Меня никогда не тянуло в дорогу. Понимаете, все, что я когда-либо в жизни желала познать, находится здесь, в Расписных землях.
— Красные скалы, пыль да пустыня, — устало проговорил Томас.
— Именно, — кивнула Тетушка. — Но еще друзья, семья и община.
Ворона на перилах нахохлилась и издала звук сродни хриплому пыхтению.
— Думаю, Хорхе, эти встречаются во всех трех группах, — засмеялась старуха.
— Что он сказал? — поинтересовалась Сантана.
— Спрашивал, куда следует относить любовников.
Сантана склонила голову набок и внимательно посмотрела на Тетушку.
— Потому что… — она вдруг осеклась и скорчила гримаску. — Фу! С птицей?
— Он не был птицей, когда мы…
Девушка торопливо зажала уши руками:
— Излишние сведения!
Тетушка снова рассмеялась.
— Я же не всегда была такой старой. А Хорхе, когда он не в перьевом облачении, и до сих пор весьма привлекательный мужчина.
Ворона защелкала клювом и выпятила грудь.
— Разве что немного тщеславный, — добавила старуха.
Птица каркнула в притворном возмущении и перелетала к своим товарищам на мескитовое дерево.
Мигом посерьезнев, Тетушка повернулась к Томасу и заговорила:
— Где бы ты ни оказался, держись подальше от призрачных дорог. Как в жизни, так и в смерти. Может, Консуэла Мара и не замышляла этого, но она навлекла на тебя проклятье. И проклятье страшное — такое возлагается на оборотней. Утилизаторы пометили тебя как свою собственность; они этого никогда не забудут и не отпустят тебя.
— Да не собираюсь я даже носа показывать возле призрачных дорог, — заверил ее парень.
— Вот и не показывай. — Тетушка поднялась из кресла. — Ойла. Рада, что ты дома. А теперь пора старухе и на покой.
Проходя мимо Томаса, Тетушка взъерошила тому волосы. Сантана вскочила и чмокнула ее в щеку, а затем придержала для нее дверь в дом.
Когда девушка снова уселась в кресло, Томас задумчиво созерцал рассвет.
— Странно все-таки, — заговорил он. — Теперь, когда я вовсе не боюсь Морагу и меня даже тянет учиться у него, другая моя часть жаждет убраться из резервации еще сильнее, чем весь я раньше.
— Может, как раз ничего странного в этом нет, — отозвалась Сантана. — За день ты чего только не повидал, в каких только безумствах не участвовал, но в конечном итоге все это лишь часть твоего заточения здесь, твоего шаманского пути.
Парень кивнул.
— Мне кажется, если я еще немного потяну с отъездом, то уже никогда отсюда не выберусь.
— Да, я тебя полностью понимаю. И при первой же возможности сама уеду — а ведь я люблю все то, что пугает тебя до смерти.
— Дело вовсе не в том, что я чего-то боюсь.
— Знаю, — улыбнулась девушка. — Просто пока у тебя не было возможности увидеть, лучше ли живется во внешнем мире. Или хотя бы разглядеть разницу.
— Как думаешь, вернешься сюда?
— О да, конечно. Разве в конце концов все не приезжают обратно?
— Наверно, большинство.
Правда, сам Томас не был уверен, что войдет в это большинство. Заглянуть на пару дней, погостить? Вполне возможно. Но вернуться насовсем? Сейчас ему такое развитие событий представлялось наименее вероятным.
Вскоре Сантана отправилась спать, а он остался сидеть в одиночестве на крыльце, размышляя о будущем и любуясь рассветом.
Даже вороны улетели в свое гнездовье в Желтом каньоне.
19. Стив
Рувим предлагал довезти меня прямо до каньона Расписное Облако, но я распрощался с ним у дома Томаса, после чего поднялся на горную тропу. Объяснил, мол, мне необходимо подумать, а на прогулке голова у меня работает лучше всего. И то и другое сущая правда, но еще я надеюсь, что здесь, в одиночестве, мне удастся поговорить с Калико.