— Надеюсь, обойдется без крайностей, но, как я уже сказал, ей эта брехня даром не пройдет.
— Он врет! — кричит Сэди, указывая на меня пальцем.
Я отвечаю ей тем же жестом:
— Подлый лжец из нас только один.
— Его настоящее имя Джексон Коул, — взрывается Сэди, снова тыча в меня пальцем.
Джерри устремляет на меня непонимающий взгляд.
Девчонка с дерзким и одновременно довольным видом скрещивает руки на груди.
— Он когда-то был супер-пупер рок-звездой. Слышали про такую старую группу — «Дизел Рэтс»? Готова поспорить, он все бросил и сбежал, потому что кого-то поимел. Знаменитости, они ведь всегда уверены, что им все сойдет с рук.
Джерри пристально смотрит на меня — и, вероятно, мой взгляд на Сэди не шибко отличается от его.
И откуда она только пронюхала об этом? Она ведь даже еще не родилась, когда группа прекратила существование.
Полицейского, однако, заинтересовала лишь заключительная часть ее тирады.
— Да будь он хоть папа римский, мне плевать. Теперь ему отвертеться не удастся.
Прикрывая собой Сэди, он окидывает взглядом нашу компанию и, когда настает черед Рувима, спрашивает у него:
— Так ты дашь нам уйти?
— Тебе что, кто-то мешает? — удивляется Рувим.
— А куда мы пойдем? — интересуется Сэди.
— Обратно в полицейский участок, — отвечает Джерри. — Там свяжемся с твоим отцом и вернем тебя в семью. Если, конечно же, кто-то из них поможет нам вернуться в наш мир.
— А это уже не наша проблема, — бросает Рувим.
А девчонка медленно зеленеет и заявляет:
— Да я и близко к папаше не подойду.
Полицейский в изумлении оборачивается к ней, ожидая разъяснений.
— Потому что… Потому что…
Подобного оборота Сэди явно не предвидела. Я буквально вижу, как в голове у нее лихорадочно крутятся шестеренки, пока она пытается сочинить убедительную причину не воссоединяться со своим папочкой. Хм, возможно, ее изгнание из папашиной машины прошлой ночью на Захра-роуд было и не постановочным.
— Потому что, — изрекает она наконец, — как раз он и продал меня мистеру Знаменитости, этому Джексону Коулу.
— Тебя продал собственный отец? — Джерри не состоянии скрыть отвращения.
Девчонка стоит потупив взгляд, не желая или не в силах смотреть в глаза кому бы то ни было, однако утвердительно кивает.
Полицейский таращится на меня так, будто готов наброситься.
— Кажется, я начинаю понимать, почему отец выбросил ее в пустыне, — говорит Калико.
— Ага, — киваю я. — История с каждым разом становится все более увлекательной.
— Заткнись, ты, больной ублюдок, — огрызается Джерри.
Я вскидываю руки:
— Эй, она вся твоя, — потом обращаюсь к Рувиму и Калико: — Вызовется кто отправить их назад?
— Нет! — кричит Сэди. — Я не вернусь к нему.
Джерри гладит ее по плечу.
— Не бойся. Я не позволю твоему отцу или кому-то еще снова навредить тебе. Ты будешь находиться под защитой полиции, пока мы все не уладим.
— Да-да, желаю удачи, — бросаю я.
— Я их переправлю, — выступает Калико.
— А мы выдвигаемся, — киваю я.
— Тебе это с рук не сойдет, — снова шипит на меня Джерри, как будто от бесконечного повторения возмездие станет свершившимся фактом. — И не думай, что не заплатишь за свое преступление.
— Кто-то обязательно заплатит, — соглашаюсь я.
На мне в конце концов сказываются долгий день и ночь без сна, и я уже едва не валюсь от усталости. Сейчас мне хочется наконец-то оказаться в своем трейлере и укрыться от всего мира.
Опоссум был прав. Следовало отвернуться, когда на моих глазах девчонку выкидывали на обочине, — так я ни во что бы не вляпался. Хотя кого я обманываю? Я должен был поступить по совести, и неважно, как в итоге все обернулось. Остается лишь надеяться, что моя помощь не окажется медвежьей услугой для кого-то другого.
— Джерри, — говорю я полицейскому, — постарайся не дать ей тебя поиметь.
Рувим кивает:
— Ты еще ой как пожалеешь, что корчил из себя героя, Джерри.
— Что вы, черт побери, несете?
— Скоро поймешь, — машу я рукой. — Хочешь совет? Старайся не оставаться с ней наедине, иначе это и тебе выйдет боком.
Калико подходит к ним и протягивает руки. Полицейский смиренно берется за ладонь моей подруги, а Сэди стремительно пятится. Я понимаю, что она вознамерилась дать деру, и лишь мысленно пожимаю плечами. Судьба этой чертовки меня больше не волнует. Пусть бежит куда хочет. Но вдруг раздается собачий лай, и девчонка замирает.
Из колышущегося марева, повисшего над пустынным кустарником на западе, выбегает рыжая собака Эгги. А вслед за Руби глазам нашим предстают Эгги и пара неизвестных мне белых женщин — одна блондинка, другая брюнетка.