— Эх, Макар Сидорович... Приду и я к вам со своим заявлением, — мечтательно сказал Саша.
— Что это за официальность? — удивленно улыбнулся Доронин.
— Да уж официально... На деревню хочу.
— Что? — строго спросил Макар Сидорович. — Лучший водитель и вдруг...
— Решили мы с Галиной. Я — тракторист, она закончила агротехникум.
— Не пущу! — рассердился Доронин. — Обидел кто-нибудь? Ну, рассказывай... Разве тебе у нас плохо?..
— Да нет. Не плохо, — смущаясь, ответил Саша.
— А в чем же дело?
— Ну, просто земля мне по душе...
— А завод, а коллектив? — сердился Доронин.
— Да что же завод?..
— Как это «что же завод»?
— Нет, я не против... Но понимаете... — еще больше смутился парень.
— А как думаешь ты, Гордей Карпович?.. Наш Саша... Привыкли мы к нему.
— Да-а, Саша. Может, тебя Голубенко чем-то обидел? — спросил Горовой.
— Эх, вы, — сердито сверкнул зрачками шофер. — Ничего не хотите понять. Будто постановление ЦК не для вас писано... А еще говорите — крыши черные...
Доронин посмотрел на Сашу так, будто увидел его впервые. Морщины вокруг воронки на лбу заплясали. Он захохотал.
— Молодец, Саша!.. Ну, что скажешь на это, Гордей?..
— Своя рубашка ближе к телу, — смеялся Горовой. — Правильно. Именно так и следует разговаривать с бессознательным элементом.
— А я думал, что вы похвалите, — сказал Саша, расплываясь в улыбке. — Это я, Макар Сидорович, после вашего выступления на собрании решил. И Галину уговорил...
— Значит, я так убедительно говорил, что сам все понял только через неделю после собрания, — улыбнулся Доронин.
— Нет, вы очень хорошо говорили. Убедительно.
— Ну, что же... бывает.
На горизонте желтые, выцветшие стерни пересекались синеватыми струями горячего, дрожащего марева. Казалось, растаяло небо, потекло дымчатой синевой по скошенным полям, захватило с собой приземистые рыжеватые скирды соломы, а жаворонок под белым облаком, увидев внизу нежданное наводнение, звенит над полями, бьет тревогу... По степной дороге мчались в тяжелых сизоватых облаках пыли грузовые автомашины.
— А ты не отвык, Саша, от сельской жизни? — спросил Горовой у шофера. — Это только некоторым дачникам кажется, что в селе воздух стерильно чистый. Чистый для того, кто ничего не делает... На молотилке, например...
— Если даже отвык — привыкну, — настороженно ответил Саша. — Я ко всему быстро привыкаю. Служба такая...
Несмотря на пыль, которая сопровождала машины, Горовой неожиданно рассмеялся.
— Чего тебе так весело? — улыбаясь одними глазами, спросил Доронин.
— Приятеля вспомнил. Друга детства. — Горовой поправил подушку, все время сползающую, бледные щеки от смеха слегка покрылись румянцем. — Был у меня когда-то веселый друг, еще с гражданской, — продолжал он. — На фронте броневик водил, а вернулся домой — машин в городе мало, устроиться шофером трудно. Но вот ему повезло. Председатель исполкома раздобыл где-то «Мерседес» первого выпуска. Его на волах притащили на исполкомовским двор. Пригласил председатель к себе моего товарища, говорит: «Осмотри машину! Починишь — приму шофером». Долго лазил парень под тем тарантасом. И на животе, и на спине... И сверху осмотрел, и снизу. На нем не ездить, а воду из реки для поливки овощей качать... Весь ободранный, колеса деревянные. — Гордей Карпович откашлялся, вытер лицо платком. — В первом выпуске «Мерседеса» скаты натягивались на деревянные обода...
— Вот это техника! — хохотал Саша. — Только молоко возить.
— Какое молоко? Царя на таком лимузине когда-то возили... Ну вот, значит. Дела! Откажешься — снова без работы сидеть. Согласился парень. С горем пополам отремонтировал этот автомобиль, а через месяц вывез на нем своего председателя. Председатель был нашим человеком, от земли, но не без странностей. Была у него одна слабость — любил быструю езду. Когда ездил на тачанке — и лошадей бывало запаривал, и кучера... Тарахтит «Мерседес», поскрипывает. Председатель оглядывается — много ли позади пыли. Ему казалось — чем больше пыли за машиной, тем быстрее они едут. «Ну, еще нажми! Не жалейте ее, анафему!.. Чтобы пыль столбом!..» А какую скорость с такой-то развалюхи выжмешь?.. Председатель сердится: «Ни к черту не годится такая езда! Лучше уж на лошадях...» Испугался шофер, председатель действительно на лошадей пересядет и он потеряет работу. Тогда к западноевропейской технике применил украинскую хитрость. Достал у дворника старую метлу, приладил ее на рычагах и педалях под машиной. Выехали за город, нажал на педаль. Метла загребает пыль, колесами и ветерком разбрасывает ее вокруг. Шофер, давясь от смеха, кивает головой — мол, посмотрите, как едем!.. Оглядывается тот, — а за машиной делается такое, что и света белого не видно. Важно, довольно кашляет, гордо подкручивает усы: «Это по-нашему! Это настоящая езда!..»