– А теперь, давайте уже уберемся с этого дождя, – Бенжу повернулся и пошел ко входу в резиденцию.
Изгой
Плащ был не таким большим, как одеяло. Абигор с трудом помещался под ним целиком. Но ткань была толстой и плотной, с хорошей пропиткой, изнутри – теплая подклада. Ледяная влага, в большом количестве лившаяся с неба, стекала с него ручьями.
Кто этот странный человек? Зачем помог?! Из жалости? Кость, брошенная умирающей от голода собаке?
На миг промелькнуло желание сбросить с себя ангардийский плащ… но оно исчезло столь же быстро, как исчезает вспышка молнии. Не для того он столько страдал, чтобы теперь позволить собственной гордыне закончить все вот так. Каждый отвоеванный у смерти миг – шанс отомстить.
С колен можно подняться. Выбраться из могилы – нет.
Абигор вспомнил, как оказался на этой площади. В тот день тоже лил дождь, а судьба уготовила испытание пострашнее пыток.
На третий или четвертый день допроса (для Абигора все они, наполненные болью и страхом, слились воедино) его выволокли наверх и потащили через улицы. Ноги не слушались и почти всю дорогу стражникам приходилось тащить его волоком. Несмотря на непогоду, улицы были полны горожан. Дети и взрослые всю дорогу бросали в него гнилые овощи и камни. Впрочем, после того как его жгли раскаленным железом, рвали плоть острыми крючьями, крушили молотками зубы – он едва ли их замечал.
На площади народу было еще больше и когда Абигора протащили через толпу, он понял почему. Прямо в центре городской площади громоздилась кособокая конструкция с толстой перекладиной. Под ней была установлена длинная лавка, на которой стояло с десяток промокших и измученных людей. Каждому на шею набросили веревки, противоположные концы которых крепились к перекладине. Еще несколько десятков пленников толпились под охраной взвода солдат.
То, что осталось от его клана.
Почти все – женщины и дети.
Не говоря ни слова, офицер в красном плаще махнул рукой – и два легионера перевернули лавку ударами ног. Под восторженные крики толпы повешенные задергали ногами, исполняя предсмертный танец.
– Следующие! – скомандовал офицер, когда один из солдат проткнул каждого висельника пикой.
Лавку поставили на место. Мертвецов сняли и сложили кучкой, а на их места загнали новых пленников. Абигор почувствовал, как вперемешку с холодным дождем по лицу текут горячие слезы.
Раздался хруст сломанных шей, различимый даже в таком шуме.
– Следующие! – снова скомандовал офицер.
Одна женщина попыталась вымолить пощаду для своих детей. Старшему было девять зим, младшему – шесть. Женщину звали Айн. Детей – Барден и Кеган. Ее муж погиб прошлой осенью, охотясь на кабана. Но клан не бросил ее в беде. После каждой охоты ей, равно как и другим семьям, лишившимся кормильцев, честно отдавали положенную часть добычи.
Кеган был слишком мал ростом – длины веревки оказалось недостаточно, чтобы накинуть ему на шею петлю. Небольшая заминка разрешилась с помощью толпы – кто-то из услужливых горожан принес с собой пустой ящик.
Абигор попытался вырваться, но был слишком слаб, а каждую его руку держало по дюжему легионеру. Все же он продолжал извиваться, пинаться и кусаться, но добился лишь того, что его снова жестоко избили.
– Как тебе зрелище, вождь? – с насмешкой спросил толстый красноносый мужчина – он здесь всем командовал.
– Зачем? – прохрипел Абигор разбитым ртом.
Мужчина пожал плечами.
– Мир похож на стекло. Такой же красивый, но такой же хрупкий. Разбивая его – ты должен понимать, что можно порезаться об осколки.
– Следующие! – крикнул офицер.
Единственная победа, доступная пленнику, – это выжить. Выжить, несмотря на все издевательства и пытки. Выжить и сохранить остатки разума. Выжить и не позволить угаснуть надежде на отмщение.
Закоченевшими пальцами Абигор, как мог, поправил края плаща, чтобы вода лилась не прямо под ноги, а в стороны. Прижал колени к подбородку, руками обхватил ноги и постарался сберечь остатки тепла.
Мертвец
Лишь к вечеру следующего дня закончилась разгрузка «Наковальни», а каждая баржа несла в себе еще больше груза. Прошло четыре полных дня, пока оружие, доспехи и боеприпасы покинули трюмы гномьих кораблей.
По этому случаю Квинт Уминор решил устроить дорогим гостям что-то вроде прощального ужина. Капитан Арль горел желанием как можно скорее отправиться в обратный путь. И Бенжу мог его понять – в Изероне было мало привлекательного. Случалось видеть деревни больше и богаче этого городишки. К тому же, почти все время, что он здесь находился, лил дождь. С каждым днем температура воздуха опускалась все ниже, а холодные ветра дули все сильнее.
Но работа Бенжу в этом неприветливом краю была далека от завершения.
– Уж теперь этим разбойникам несдобровать, – провозгласил Квинт Уминор, потрясая кружкой, доверху наполненной вином.
Часть розовой жидкости выплеснулась на стол и разлетелась брызгами во все стороны. Бенжу брезгливо отодвинул свою тарелку подальше от полупьяного наместника Изерона. Капитан Арль удостоил красноносого мужчину неодобрительным взглядом, но промолчал. Гном вообще мало говорил.
Не замечая или не обращая внимания на недовольство соседей по столу, наместник продолжил лить вино по сторонам.
– Единственное, что мне неясно, господин Мореллон, так это зачем нам столько оружия? Того количества, что загрузили в наши склады, хватит чтобы вооружить всех мужчин, женщин и детей в этом городишке! Да что там! Его хватит, чтобы снабдить половину всех варваров Севера! – Квинт расхохотался, и, видимо решив, что шутка очень удачная, хлопнул другой рукой Бенжу по плечу, затем принялся пить.
Бенжу, превозмогая себя, улыбнулся и попытался вытереть салфеткой жирный след, оставленный на камзоле грязной лапой наместника.
– Должно быть, вы еще не слышали, но его величество собирается навести порядок на границе. Скоро сюда прибудут еще два легиона. Вот император и распорядился доставить обмундирование и оружие для солдат сразу в Изерон. Налегке воины смогут двигаться быстрее.
Квинт с умным видом кивнул, а затем резко встал.
– Его величество поистине мудр! Да здравствует Гордиан Альбион, император Ангардии! Долгих лет его царствию! – громко сказал он тост.
Бенжу и гномам не оставалось ничего другого, как присоединиться.
Квинт удивленно посмотрел в недра бокала, а затем с недовольным лицом принялся звать своего адъютанта.
– Эй, парень! – набросился он на испуганного подростка. – Ты слышал тост, который я сейчас произнес? Во славу его величества.
Паренек согласно закивал:
– Прекрасный тост, господин.
Квинт скорчил гримасу, а затем демонстративно перевернул бокал дном вверх.
– Мой кубок пуст! – прокричал он в лицо адъютанту. – Как я могу пить за здоровье Императора из пустого кубка, не расскажешь? Или ты не желаешь здоровья его величеству?
Паренек побледнел и трясущимися руками принялся наполнять бокал наместника. Квинт надул щеки и покраснел. Бенжу казалось, что еще чуть-чуть – и он лопнет. Но как только мальчишка отвернулся, тот разразился громким смехом.
– Племянник моей жены. Славный малый, но до чего ж глуп, – хохотал наместник, брызжа слюной и остатками трапезы.
В этот раз даже некоторые гномы заулыбались в бороды.
– За императора! – снова провозгласил Квинт, подняв теперь уже полный кубок и принялся жадно пить. Розовая жидкость стекала по его бороде и оставляла на грязно-белой рубашке пятна, немного похожие на кровь.
Под предлогом, что ему необходимо проверить опись товаров, Бенжу покинул застолье.
Вечер выдался не столь холодным, как обычно. Дождь закончился пару часов назад, ветер стих, небо было полно ярких звезд. Но, несмотря на хорошую по здешним меркам погоду, площадь была почти пустой: лишь пара торговцев возилась со старой телегой, застрявшей колесом в глубокой рытвине, да пленный варвар сидел на своей цепи молчаливым стражем.