Она настояла на том, чтобы под каждым туалетом находились корыта для отходов, которые требовалось вывозить в компостные ямы для создания перегноя. Джейн добавляла в них гниющие водоросли, печную золу, словом все, что содержало полезные микроэлементы и могло перегнить. Для ускорения процесса она нередко заливала компостные ямы горячей водой, заставляя микроорганизмы работать активнее. По утрам компостные ямы парили, будто в них кипела вода. На самом деле в них активно кипела невидимая глазу жизнь, превращающая органику в легкоусвояемую растениями пищу.
По весне ямы раскапывались. Перегной раскладывали по грядкам, которые засаживали всем, что могло дать урожай в течение короткого лета. Разница между урожаем на нетронутой почве и на удобренной оказывалась огромной, и первоначальный скепсис и даже брезгливость пропали у людей начисто. Все-таки знания имели огромное значение и помогали людям не скатиться до уровня глупого отрицания научных достижений прошлого. Пугающие своей глупостью разговоры иногда проскальзывали среди жителей поселка и надо было отдать должное упорству Джейн, не поддавшейся на давление определённой прослойки, готовой деградировать. К счастью, она была не велика и совсем не в авторитете. Волевое управление капразом Татарчука, имеющего открытый для всего полезного ум, поддерживало существование поселка в постоянном движении в сторону прогресса.
С последнего посещения экипажем американской подводной лодки прошло десять лет, а затем ни слуху о них, ни духу. Капитан Коннелли обещал вернуться. У него остались на архипелаге четверо членов экипажа, которым он дал год на размышление. А еще он боялся, что, живя изолированно, люди снова накопят отрицательный заряд для разногласий, который может привести к новым войнам. Все слышали, как перед отправлением капитан твердо обещал прибыть на Новую Землю следующим летом. Его ждали все. Любые события за пределами острова казались чудесами, услышать про которые хотелось очень сильно. Не прибыл он ни на следующий год, ни на второй, ни на третий.
Топливо в подводной лодке к тому времени было уже на исходе и его хватало только на освещение внутри судна. Ни о каком походе на ней не могло быть и речи. Иного подобного серьезного средства передвижения у жителей поселка не имелось. Даже для походов к Шпицбергену использовали оранжевые спасательные шлюпки. Годились они для походов мало, что даже в средний шторм одна из них затонула, нахлебавшись воды. Людей спасли, подняв их в шлюпку, оставшуюся на плаву, но пришлось пожертвовать частью груза, семенами растений, которые везли из хранилища.
Обжившиеся на острове американцы уже и не считали себя кем-то другими, как коренными жителями поселка. Один из них, темнокожий Майкл обзавелся семьей, в которой каждый год рождался смуглый малыш. Стронуть с места такую обузу было нереально трудно. Спустя десять лет о капитане Коннелли и судьбе основанного им поселения вспоминали довольно редко. На карте, висящей на мостике «Пересвета», стояла отметка, которую сделал сам Коннелли, показывая местонахождение их поселения.
Матвей часто рассматривал выцветшую отметку на территории северной оконечности Аляски и почему-то думал, что на месте капитана Коннелли он обязательно переселился бы севернее, на земли Канады, которые находились ближе к полюсу и меньше пострадали от урагана. Поделившись своими рассуждениями с капразом Татарчуком, он получил его видение ситуации.
– Океан обмелен, а вся эта канадская Арктика – сплошные острова и мелководье. Вероятно, капитан считает судоходство основой сохранения своей общины. Как ни крути, дороги теперь только водные, а рыбы в море осталось гораздо больше, чем животных на суше.
Версия капитана показалась Матвею очень вероятной, но он все равно в глубине души лелеял мечту о том, что связь с американской колонией возобновится. В мечтах, стоя перед картой, он чертил маршрут вдоль российского побережья до Аляски. Он измерил прямую, поделил ее на отрезки, равные примерному дневному переходу и пришел к выводу, что даже с полным запасом провизии он не сможет добраться до отметки, сделанной американским капитаном.
По вечерам одолевала мошкара, множившаяся с приходом тепа в геометрической прогрессии. Когда-то ее было так мало, что казались серьезными опасения насчет вымирания цветковых растений. Сейчас они полностью развеялись. Помимо мошкары, откуда-то взялись обычные мухи, мелкие жуки, гудящие насекомые, похожие на недоразвитых пчел. Иногда от них не было спасу, потому что они лезли в теплые дома, пробираясь сквозь любые щели. Несколько лет назад на острове появились лемминги. Поначалу их оберегали, но уже спустя два года они встречались по всему острову.