Она стоит и принимает узлы, надо понимать их подает ей мой младший братишка. Мы воевали или где? Пусть и не развед-рота, но иногда приходилось немца брать "в ножи", потому незаметно даже для самого себя, перехожу на крадущийся шаг, оказываюсь сзади мамы. Лицо прячу в букете цветов и говорю.
- Мама... Больше сказать, что-то просто не хватает сил. Меня душат слезы, рыдаю, как ребенок. Пристало ли ветерану войны, награжденному медалями, орденоносцу с двумя нашивками за ранения одна из которых за тяжелое, рыдать, как ребенок? Не знаю наверное не так себе будут представлять суровых победителей в 21 веке, но мы такие, как есть.
Никто не осуждает меня за мои слезы. Наоборот боковым зрением вижу, одобряющие, уважительные взгляды. Народ понимает и отчасти разделяет наше маленькое семейное счастье, когда после страшной войны встретились мама и сын. Мама слышит мой голос, моментально его узнает и вздрагивает от неожиданности. Она оборачивается и с криком
- Сынок! Живой! Бросается ко мне на шею, цветы забыты и брошены под ноги. Мы стоим и рыдаем. Из вагона выпрыгивает братик он растерян и не знает, что делать. Только лишь иногда говорит.
- Мама, не плачь, не надо, люди смотрят.
Сережа не знает куда себя деть, ему одновременно хочется обнять брата, которого он почти 5 лет не видел, успокоить маму и выглядеть солидным парнем, так-то ему 13 уже взрослый. К нему подходит Пашка Иванов. Протягивает руку.
- Павел, друг и сослуживец твоего брата.
- Серый, ой! Т.е. Сергей. Поправляется братишка.
- Будем знакомы, Серый, значит Сергей! Давай вещи донесем, нас транспорт ждет.
- Носильщик! Сразу переходит к делу Пашка. Естественно появляется носильщик с тележкой и загружает вещи в тележку, Серега и Пашка начинают двигаться к выходу с вокзала за ним тележка с вещами. Мама отстраняется от меня.
- Мне писали телеграмму ты ранен. Ждешь нас с братом.
- Нет я просил не так писать на почте перепутали.
- Вот телеграмма-молния "выезжайте торопитесь очень тяжел, хочет видеть брата". Говорит ничего не понимающая мама.
- Сокращение не правильно прочитали, мне было очень тяжело без вас и да хотел тебя и брата увидеть.
- А до этого и снова достает телеграмму-молнию "Ваш сын хочет видеть брата и вас состояние тяжелое", что это?
- Все правильно хотел вас видеть, даже в запой от тоски ушел, очень тяжко было на душе. Сходу вру маме.
- Но ведь вы приехали, теперь все будет хорошо...
Пожалуй мои "отмазки" очень корявые. Только мама настолько рада и счастлива от встречи и что я живой и здоровый, что критическое мышление отказывает и она их принимает. Очень не хочется ей скандалить.
- Ой а цветы. Вдруг спохватывается она...
- Забудь мама я тебе еще лучше букет куплю!
Мы выходим с вокзала к месту где нас ожидает Леха и два мотоцикла.
- Ух ты! Мы на мотоциклах поедем?! Восхищается младший братишка.
- Ты думал командир, вас пешком поведет? Уточняет Пашка Иванов у своего нового друга.
- Думал на трамвае или метро. Отвечает Сережа.
- Садись в коляску "ленинградец", еще накатаешься на метро. Говорю братишке и он одним прыжком, как могут только дети запрыгивает в коляску. Я же помогаю сесть маме в коляску мотоцикла на котором приехал Алеша. Пока я занят Леха и Пашка принимают вещи и практически заваливают ими моего младшего братишку. По понятным причинам в коляску где сидит моя мама не одного узла с вещами не грузят.
Когда мы рассчитались с носильщиком, даю команду...
- По коням!
Мои парни стремительно занимают места за рулем БМВ, несколько секунд и мотоциклы трещат своими моторами. Не желая далее тратить время сажусь сзади Лешки Хрипункова, протягиваю руку и беру мама за руку. Мотоциклы стартуют, мы так и едем. Я кстати не в очень удобной позе, но разве это имеет значение? Мама держит мою руку двумя руками и поглаживает ее. Иногда осматриваюсь по сторонам. Я был прав...
Братишке не сидится на месте, он крутит башкой, будто хочет все не просто увидеть, а запомнить навсегда. Учитывая, что движения на дорогах Ленинграда осенью 1945 можно сказать нулевое, а понятия пробок даже не существует, мы довольно быстро приезжаем к нашему дому. Мы вместе с мамой и Сережкой уходим в дом, а Лешка и Пашка остаются возле мотоциклов. Мама удивлена увидев лифт, затем мы поднимаемся, но не выражает эмоций публично при детях. Младший братишка наоборот прямо говорит.