— Иди сюда — так тебе наш царь приказал.
— Гореть вам живьём, ребята, за такие слова.
Пятидесятник сгорел живьём. Его пятидесяток тоже. Царю показалось, что случилось какое-то недоразумение. Он повторил процедуру. Вторая делегация тоже сгорела. Живьём.
Царь чувствовал, что не понимает чего-то очень важного, но не мог понять — чего именно. Поэтому он послал третью делегацию.
Третий пятидесятник стоял у подножия горы, заваленной жаренными тушками в фольге (доспехах). И дрожал, как осиновый лист. Его пятидесяток тоже дрожал. Никому не хотелось превращаться в курицу на банке.
На вершине, как ни в чём не бывало, сидел Илия в ремешке и делал вид, что не замечает ни сотни жарких из человечины, ни пятидесяти кандидатов на жаркое.
Пятидесятник принял подобающую позу — встал на четвереньки, и пополз к вершине, обливаясь слезами.
— Не вели казнить, батюшка, рабов твоих. Мы люди невольные, нам приказали — мы выполняем.
— Ну и чего же вам нужно?
— Царь наш, Охазия, хочет поговорить с тобой.
— Ну, ладно.
Пошли к царю.
— Чего звал? — спросил пророк у самодержца.
— Илюша, ну, что за дела?
— Ты хотел посоветоваться с Вельзевулом? Сегодня вечером ляжешь спать, а завтра утром не проснёшься. После этого советуйся с ним, сколько хочешь.
Царь Израиля Охозия умер. А куда деваться? На трон сел его брат, Иорам.
Бог собрался прокатить Илию в вихре на небо. Илия в это время гулял с Елисеем из Галгала в Вефиль. Илия начал уговаривать Елисея не ходить с ним больше — ему не хотелось уезжать на небо с попутчиком.
Возможно, он боялся лишать себя возможности потом о такой поездке соврать — зачем ему свидетель? Но Елисей ни за что не желал бросать друга одного на большой дороге. Пошли вдвоём в Вефиль.
На подходе к городу их встретили юные местные пророки. И сразу набросились на Елисея.
— Ты знаешь, что ему сегодня ещё на небо ехать? Чего цепляешься к человеку? Не даёшь ему сказать родине последнее «прости».
— Ша, не надо меня учить. Я всё знаю. И вообще, закройте рот, пацаны.
Тут прорезался голос у Илии.
— Елисей, останься здесь, ведь мне ещё в Иерихон идти — репетицию духового оркестра проводить.
— Даже не проси, я тебя не оставлю.
— Как знаешь.
Они пошли в Иерихон. Подошли к Иордану. В небольшом отдалении держалась группа юных пророков — пятьдесят человек, которые делали вид, что прогуливаются. Илия оглянулся.
Мальчишки потупились. Пророк взял свой плащ и ударил им по воде, да так сильно, что река расступилась. Вдвоём с Елисеем они перешли по сухому дну на другой берег. Остановились, отдышались.
— Прежде, чем я уеду, попроси меня о чем-нибудь, дружище.
— Пусть твой дух ляжет на меня, а ещё лучше — пусть он ляжет на меня два раза.
— Ну и задачки ты задаёшь. Ладно, если увидишь мой огненный старт — получишь своё, а не увидишь — извини.
В это время прилетел небесный кабриолет — искры веером, дым столбом. Всё, как в кино. Илия сел в тачку и умчался, но плащик волшебный уронил — зачем на небе плащи? Там все голые ходят.
Елисей от этого зрелища впал в экстаз, начал кричать и размахивать руками. Ракета с пророком улетела — больше Елисей его не видел. Подобрал волшебный плащик и побрёл к реке. Начал бить этим предметом одежды по воде и причитать.
— Ну, где ты, бог Илии? Покажись.
Вода разошлась, как и раньше. Елисей пошёл по дну пешком. Юные пророки увидели его выходки и зашушукались.
— Видали? Дух Илии точно на этом мужичке лежит, надо его как-нибудь поздравить.
Мальчишки подбежали к Елисею и стали бить поклоны новоявленному волшебнику.
— Ты не огорчайся так, барин. Может быть, твой дружок и не пропал — выпал из коляски и валяется где-нибудь в ущелье. Если хочешь, мы сейчас сбегаем и поищем его.
— Не надо никуда ходить.
— Нет, мы лучше сходим, барин.
— Ну, ладно, что с вами делать? Поищите, если так вам хочется.
Поискали. Не нашли. Елисей поворчал в том смысле, что надо старших слушать, и успокоился. Решил идти обратно из Иерихона в Вефиль. По дороге над ним насмехались дети: «Плешивый идёт!». Елисей и вправду был лыс, как колено Давида.
Елисей был очень добрым человеком. Он повернулся к детишкам и проклял их. Из лесу тут же выскочили две медведицы и порвали малышей в лоскуты.
Лес в Израиле — фантастика. Медведи там же — полная «скайенс фикшн».
Но божий человек, проклинающий именем бога безобидных, невинных детей — это нечто. Натравил диких зверей на детишек. Медведями было разодрано сорок два ребёнка.
Очень по — библейски. Мораль сей басни такова: не позволяйте своим детям дразнить лысых бродяг на просёлочных дорогах, особенно, если в вашем городе гастролирует зоопарк. Мало ли, что.
Итак, в Израиле воцарился Иорам Ахавыч. Иораму очень хотелось, чтобы авторы библии написали о нём: это был правильный мужик. Для этого он даже демонтировал статую Ваала в столице.
Но на писцов это не произвело никакого впечатления, они всё равно написали, что Иорам грешил перед господом. А всё потому, что он не хотел отдать Израиль под власть Иудеи.
Царь моавитян Меса был жутким богачом. Он ежегодно присылал в Израиль 100 тысяч овец и 100 тысяч нестриженых баранов. Если бы хоть один баран оказался стриженым, израильтяне обиделись бы на моавитян.
Но вот умер в Израиле Ахав, и Меса сказал: не буду больше посылать в Израиль ни овец, ни баранов — ни стриженых, ни бритых.
Иорам понял — без шерсти Израилю не бывать, и созвал все израильские войска на строевой смотр. Смотром он остался доволен и решил, что вполне может рассчитывать на победу.
Но поддержка не помешала бы, поэтому Иорам послал иудейскому царю Иосафату запрос: «А не хотел ли бы ты, мой иудейский друг, прогуляться до моавитян — намылить им холку?».
Иудея хлебом не корми — дай повоевать с кем-нибудь. Иосафат обрадовано захлопал в ладоши: «Пойдём повоюем, брат мой! Отчего же не повоевать?». Иудеи тоже построились на плацу.
Вскоре сборное войско антимоавитской коалиции выступило в поход. За союзниками увязался ещё один царь — едомский, хотя его никто не звал. Решили так: чем больше членов в коалиции, тем лучше.
— Какой дорогой пойдём на супостата, друзья мои? — спросил Иосафат, когда барабаны отбарабанили, а трубы оттрубили.
— Пойдём через едомскую пустыню, чтобы застать его врасплох. Нас никто оттуда не ждёт, и мы навалимся на жирного Месу, как снег на голову. Тем более, что к нам присоединился едомский царь. Он пустыню знает, как свои пять пальцев, авось не заплутаем.
Иосафат вопросительно посмотрел на едомского монарха. Тот радостно улыбался и пускал слюну.
Никто до сих пор не знал, как зовут этого самодержца. Иудей пожал плечами — Иораму, дескать, видней. Выехали.
Идея идти через пустыню была очень хороша — на бумаге. Как только войска втянулись за барханы, оказалось, что коалиция заблудилась. То есть, абсолютно. Семь дней все делали вид, будто всё идёт нормально, но на восьмой день что-то изменилось.
Все захотели пить. Почему-то. Едомский царь даже слюну перестал пускать. Но всё так же улыбался.
Добиться от него, куда надо идти, чтобы выбраться из песков, оказалось гиблым делом. Среди едомских воинов не оказалось ни одного, способного найти в едомской пустыне воду.
Иосафат, как настоящий иудей, решил, что без божьего вмешательства не обойтись.
— Нет ли среди присутствующих какого-нибудь пророка? — спросил он.
Все начали искать по лагерю пророков. Оказалось, что есть, и не кто-нибудь, а сам Елисей — с плащиком Илии.
Он совершенно случайно оказался в войсках союзников, которые шли наказывать моавитян за срыв поставки тонкорунных овец мясно-молочной породы.
Наверное, проходил мимо и завернул на солдатский огонёк. Пророки, они любят это дело — в солдатских палатках ночевать.
Иорам, как главный зачинщик похода, считался как бы главнокомандующим. Поэтому он призвал Елисея пред свои ясные очи.