Отрок всё сделал, как учили. Пока елей стекал тягучими струйками по голове претендента, парень произнёс спич. «Быть тебе царем. Тебе надлежит уничтожить весь дом Ахава — вырезать всех, кто стоя писает на стену».
Не верите?
«… и ты истребишь дом Ахава, господина твоего… истребить у Ахава всех мочащихся к стене».
Закончив спич, отрок … убежал. Ииуй вышел на воздух и стал вытирать голову полотенечком. Его обступили люди Иорама.
— Чего от тебя хотел этот шизофреник?
— Ну, что вы, не знаете, о чём такие ребята разговоры ведут?
— Не знаем. Расскажи.
— Да всё, как обычно — налил мне на башку елея, пообещал царство израильское и всё такое. Вот теперь придётся в рабочее время голову мыть «сансилком».
Дальше произошло то, чего претендент никак не ожидал. Придворные начали трубить в горны и верещать во всю глотку: да здравствует царь Ииуй!
Ииуй, который до сего момента воспринимал происходящее, как нелепицу, курьёз, в одночасье оказался заговорщиком и узурпатором.
Царь Иорам в это время находился на сирийском фронте. Вернее, он как раз прибыл на родину для краткосрочного лечения — старые ранения давали о себе знать. Лечение происходило в Изрееле.
Ииуй, который примирился с тем, что он стал заговорщиком, собрал придворных на совет.
— Раз уж вы такие прыткие, то вот вам мой приказ. Заприте город — ни одна мышь не должна выскользнуть из крепости незамеченной. Мне очень не хочется, чтобы какой-нибудь стукач убежал на царский курорт и заложил нас.
Сам Ииуй оседлал лошадь и поехал в Изреель — повидать сверженного царя, который ещё не знал о своём свержении.
Поехать-то он поехал, да только не один. Часовой на башне Изрееля заметил, что к городу в тучах пыли приближается «полчище Ииуево».
Непонятно — то ли самозванец поехал на лошадке один, то ли в сопровождении большого войска.
Неужели опять противоречие? Нет, никаких противоречий. Не пешком же он шёл! Ехал на лошадке, а следом за ним шла повстанческая армия.
Итак, к царской резиденции, в которой, кроме израильского законного царя, находился иудейский самодержец, приближалось большое войско, возглавляемое самозванцем, который решил занять трон лишь потому, что какой-то бродяга облил его голову растительным маслом.
Иорам лечился в Изрееле не один. Его приехал проведать партнёр по антисирийской коалиции, Охозия. И вот самодержцы решили выяснить, что за фигня творится у крепостных стен. Послали к Ииую всадника. Всадника арестовали. Второго всадника тоже забили в колодки.
Цари выехали навстречу самозванцу — на колесницах. Иорам всё никак не мог взять в толк, что происходит путч.
— Ты с миром ли, Ииуй?
— Какой может быть мир, если твоя мамаша Иезевель — шлюха последняя!
Логично? Тут надо сделать маленький экскурс. Хоть библия полна несуразностей, в этом месте они начинают плодиться, как тараканы.
Итак, пророчица Иезевель. Если помните, она в Израиле неплохо прищемила хвост иудейским попам. Помогла мужу приобрести виноградник, за что Илия проклял её и самого Ахава. Ахав погиб в войне с сирийцами, на трон сел его сын Охозия.
О жизни Иезевели с тех пор ничего не было слышно — до заговора Ииуя.
Итак, сколько лет могло быть Иезевели в тот момент, когда Ииуй обвинил её в аморальном поведении? Иезевель была матерью Гофолии, которой к тому моменту самой уже перевалило за сто лет.
Гофолию выдали замуж за Иорама Иосафатыча иудейского. Лет 15 ей было в то время. Охозия был её 43-м сыном. Это значит, что она родила его лет этак в 60.
Охозия вступил на трон в 20 лет, когда Гофолии было под 80. Это значит, что Иезевели было около 120 лет, когда её сын Иорам правил Израилем, а внук Охозия руководил Иудеей — и оба воевали с Сирией.
Дядя отдыхал с племянником в Изрееле, Ииуй захватывал власть, а беспутная 120-летняя Иезевель предавалась радостям секса с кем попало.
Итак, Ииуй сказал двум царям, что их мать и бабушка — проститутка.
Цари поняли, что конструктивной беседы не получится и развернули оглобли своих царских колесниц — в крепость тикать. Ииуй открыл им вдогонку огонь на поражение — из лука.
С трупами узурпатор поступил по-разному. Израильского царя он приказал бросить на обочине дороги — на съедение бродячим собакам.
Иудейского самодержца велел отвезти в Иерусалим и похоронить в царской гробнице.
Хотя, трупам было уже всё равно. Бывшие придворные убиенного царя, а теперь придворные самозванца, бросились выполнять приказание.
После этого подвига Ииуй въехал в Изреель. Старушка Иезевель приготовилась к встрече — накрасила губы, подвела брови — всё чин чином. Села у окошка и стала дожидаться победителя. Наверное, надеялась его соблазнить. Ведь у Сарры получилось! Победитель не замедлил появиться.
Старуха начала говорить герою комплименты с подтекстом — намекала на судьбу других ветхозаветных узурпаторов. Но Ииуй, хоть и помнил о проклятии, наложенном ещё Илией, остальных библейских баек не знал. Поэтому он просто закричал: кто там вякает?
На крик в окошко выглянули 3 евнуха. Он сказал им: «Чего пялитесь? Ну-ка выбросьте эту дуру из окна». Евнухи были исполнительными созданиями.
Выбросили Иезевель результативно — кровь любвеобильной старушки забрызгала стены дворца и придворных лошадей. Лошади от этой крови озверели вконец и растоптали бабушку, да так, что от неё потом смогли найти только череп и кисти рук.
Ииуй посмотрел на это дело, удовлетворённо покивал головой и сел покушать. Напихивая рот жареными рябчиками, он пробормотал евнухам: «Найдите эту стерву и похороните. Всё-таки, она царская дочь».
На этом резня не кончилась. Нет, она только началась. Иезевель, что бы о ней не говорил Ииуй, была настоящей матерью-героиней. Всего она родила от Ахава 70 сыновей.
Узурпатор послал маляву в Самарию — воспитателям этих детей. «Завтра к обеду я хочу видеть перед собой головы всех Ахавовичей».
Сказано — сделано. Израильские педагоги отложили указки и глобусы, достали перочинные ножики, отрезали царственным школьникам головы, поскладывали в корзиночки и курьерской колесницей отправили в Изреель.
Ииуй сел покушать, когда ему доложили о прибытии спецгруза.
— Все 70 голов привезли?
— Так точно, можете пересчитать. Что с ними делать теперь?
— Так. Сложите их во дворе, но не насыпью, а то будут кататься у людей под ногами, как арбузы. Сложите их в две аккуратные пирамидки. Понятно?
— Так точно.
— И пусть полежат так до утра. А утром я народу речь скажу.
Утречком весь городской люд согнали на политинформацию, которую решил проводить лично новоиспечённый монарх. Начал он с самого главного.
— Народ, вы уже в курсе, что я царя вашего грохнул. Теперь я ваш царь. А вот этих невинных ягнят, — Ииуй картинным жестом указал на две пирамидки из голов, — убил не я. Их убили ваши сограждане. А это говорит, о чём?
Горожане закаменели. Каждый боялся ошибиться и сказать что-нибудь не то.
— Правильно, это говорит о том, что у вас произошла революция. А раз революция — тащите сюда всех из дома Ахава — и родственников, и друзей, и даже попов. Всех пустим в расход — нашей революционной рукой.
Завертелось. Полетели головы, полилась кровь — как вода. Но и на этом резня не кончилась.
Наведя пролетарский порядок в Изрееле, Ииуй двинул на Самарию. По дороге ему встретились 42 брата убитого накануне иудейского царя Охозии.
— Далеко ли путь держите, братцы?
— Да вот, едем царя проведать.
— Ага, хватай их ребята. Но брать живыми, они мне нужны живые.
Взяли живыми. Интересно, зачем Ииуй приказал пленить князей обязательно живыми? Как это зачем? Чтобы заколоть их! Их тут же закололи. В самом деле, не трупы же колоть кинжалами.
А что, если трупы? Если всё-таки трупы?
Как вы думаете, почему Охозия, который был 43-м сыном своей матери, оказался царём Иудеи? Неужели 42-м старшим претендентам еврейский народ отказал в доверии?