Шло время, а успехов с родителями так и не было. Меня уже клеймили предателем, после чего я действительно начал понимать шуточки Виктора про декабристов и интеллигенцию. С одной стороны я имел полное право переехать в Чехию, но с другой у меня не было достаточно средств. Готовясь к худшему, я стал продавать ненужные вещи, зарабатывать «фрилансом», помогая людям с компьютерами «за копеечку» и подрабатывая где только можно. Наступило самое тяжкое время в моей жизни: я постоянно был на нервах, думал только о Чехии из-за чего чуть ли не схватил паранойю. Такой образ жизни сказался и на моём здоровье, поэтому я стал гораздо более раздражительным и усталым чем раньше. Виктор всячески подбадривал меня, но это слабо помогало. В перерывах я вгрызался в чешский словарик и повторял фразу за фразой. При всей усталости, во мне кипел энтузиазм. С тем-же трепетом я пытался переубедить родителей, но они были непреклонны. Обеим сторонам казалось, что мы мечем бисер. Если отец давил на меня и угрожал в случае чего, то мама поступала более мирно и давила, как она думала, на мою совесть. Я помню один разговор во время очередного – семейного праздника. У моей тётушки был юбилей, и нас пригласили. За столом мои родители начали обсуждать моё решение уехать в Чехию. Благо, мнения разнились, и я чувствовал себя не так дискомфортно, но всё-же это доставляло мне определённые неудобства. Особенно, когда мать начала прилюдно читать мне нотации:
-
«Пойми, Глеб, а понять ты можешь, ведь ты умный мальчик. С твоими мозгами ты бы пригодился здесь – на Родине. Ты же не из-за денег хочешь уехать туда, а зарабатывать можешь и здесь. Согласись, лучше работать на русского дядю дома, чем на чужбине на европейца.», – я тогда молчал и старался игнорировать все её речи. Ну не при людях же выяснять отношения надо. Отдакивался в общем и отнекивался.
-
«Вот ещё! Чтобы таких парней, да за бугор отпускать?! Не-ет, такие нам здесь нужны.», – начал говорить сводный брат моей покойной прабабки.
-
«Правильно говоришь, Арсений...», – завторила двоюродная бабушка по папиной линии.
-
«Ты парень молодой и здесь не пропадешь. Вот закончишь институт, женишься, детишек заведешь и не пожалеешь, что остался.», – тут все стали поддерживать её слова. Ей богу, чувствую себя, как в дурацком «меме». Ну мне же далеко не девять лет, а девятнадцать и говорить о таком уже, как минимум не деликатно.
-
«Да пусть уезжает куда хочет!», – начал тут мой двоюродный дядя из другого города.
-
«Пускай мир посмотрит, дело молодое!», – вот тут и разразился настоящий спор. Одна часть родственников отпускала меня в Европу, а другая противилась этому. Чувствовал я себя в этот момент, как девка на выданье, без права голоса и выбора. Моя мать упорно доказывала Олегу Николаевичу, а именно так звали поддержавшего меня дядю, что покидать родную страну – это не соответствует образу порядочного гражданина, а получение образования за границей – так и вовсе приравнивается к предательству нашей страны.
-
«Ну поймите-же, Олег Николаевич!», – верещала мать, пытаясь перекричать остальных.
-
«Делать ему в Европе нечего! Он и тут сможет получить всё, что захочет. Знаете поговорку: «где родился – там и пригодился»? Так здесь тоже самое! Нам специалисты самим нужны. Тем более, что он ещё не отдал долг Родине, а значит и говорить не о чем.», – моя мама твердо была уверена, что меня даже в аэропорт без военного билета не впустят.
-
«Милая!», – начал снова дядя.
-
«Если он поступит, то его освободят от воинской службы во время учёбы. Ему ничего не мешает потом к вам вернуться. Пойми, их образование котируется по всему миру лучше чем наше.», – ну хоть кто-то тогда заступился за меня. Моя мать бурно продолжала отвечать в том же духе: про патриотизм, про свою поговорку, и в какой-то момент дядя выдал: