Лиар качнул головой, печально улыбнувшись:
— Лисса. Я буду честен с тобой. Когда мы встретились… я был обижен на веятэ, и ты не привлекала меня внешне. Не потому, что ты была недостаточно хороша… Но атари избалованы красотой своих веятэ, поэтому не всегда способны оценить менее яркую внешность. Я был слеп. И полагал, что внешность — это главное в избраннице. Мне потребовалось столько времени, чтобы понять, насколько ты прекрасна.
— Особенно с этими шрамами, — зло оскалилась я.
— Они не портят тебя, — он провел по ним ладонью. — Я давно перестал их замечать. Не важно, есть они или нет, потому что ты — это ты. Идеальная.
— Нет, — выдохнула я испуганно, упираясь ладонями в его грудь. — Так не может быть…
Это было бы похоже на сон, не чувствуй я все так остро. Прикосновение кожи к коже, струи воды, омывающие нас, горячая твердая плоть, упирающаяся в меня. Пожалуй, моего воображения не хватило бы на все это. Но разве такое возможно? Я никогда не надеялась на ответные чувства, смирившись с мыслью, что Лиар не видит во мне женщину. И сейчас, когда я изуродована, я меньше всего ждала такого признания.
И оно выглядело бы издевкой, не будь Лиар так невозможно искренен. Да и не стал бы он шутить так жестоко, это совсем на него не похоже.
— Лисса, — голос атари упал до шепота. — Я понимаю, как странно звучит мое признание, здесь и сейчас. Но я столько раз безрезультатно пытался поговорить с тобой в более подходящей обстановке. Больше я не хочу ждать, когда мне представится шанс. Но все преграды, что стояли между нами, здесь не имеют значения, и я хочу спросить тебя — можешь ли ты ответить на мои чувства?
— Ты… сомневаешься? — изумилась я.
Это было еще более странно, чем его признание в любви. Как он вообще себе представляет, что в него можно не влюбиться? Он ведь такой… Благородный, сильный, сдержанный. Идеальный на мой взгляд. Вот только идеал обычно не достижим…
— Ты веятэ, — тихо сказал Лиар. — Тебе может быть не интересен атари.
— Я ведь не такая, — почему-то шепотом ответила я. — И ты мне сразу понравился. С первого взгляда. Только я никогда не думала, что это может быть взаимным…
— Позволишь?
Я почувствовала его дыхание на своих губах и кивнула, словно зачарованная. А в следующий момент его губы накрыли мои.
И это было так, словно меня поцеловали впервые в жизни.
На миг я замерла, настороженная, испуганная… а затем дала волю чувствам, ответив на его поцелуй. Потому что я так долго об этом мечтала, не признаваясь даже самой себе. Его губы были нежны и настойчивы, а прикосновения горячи, пробуждая во мне чувственный отклик. Я хотела его так же сильно, как он меня, и целовала жадно, жарко, ненасытно. Я никогда и ни с кем не вела себя так — но никто прежде не вызывал во мне таких чувств. Когда сбывается мечта, все запреты исчезают…
Не помню, как мы очутились в спальне. Просто вдруг вместо прохладной стены я ощутила спиной шелк простыней. Но это осознание мелькнуло и расплавилось в горниле страсти, что кружила голову и растворяла сознание, вдруг переставшее принадлежать мне одной. Никогда прежде я не чувствовала себя так — меня будто подхватила обжигающая волна, будто жидкое пламя проникло в каждую мою клетку, неся невыносимое блаженство на грани боли. Я задыхалась, я беззвучно кричала, я растворялась в неведомой прежде эйфории, наполняемая невероятной силой и невозможной легкостью.
И в какой-то миг, когда всего этого стало невыносимо много, мир просто взорвался. И я будто перестала существовать вместе с этим миром — а затем вернулась, цельная, наполненная счастьем до самых краев.
Я пыталась восстановить дыхание и понять, что же это только что со мной было, глядя в никуда бессмысленным взглядом и не в силах сдержать довольную улыбку. А затем с трудом сфокусировала зрение — и увидела, что Лиар с сияющими счастьем глазами улыбается мне. Было ли для него произошедшее столь же невероятно?
— Ты прекрасна, — прошептал он и, прежде чем я попыталась возразить, вдруг закрыл мой единственный глаз ладонью.
И я потеряла дар речи, потому что я все еще видела Лиара. Но ведь это невозможно! Я же…
Не веряще я коснулась правой стороны лица — и не почувствовала рубцов. Кожа была гладкой, невероятно нежной, и… Я моргнула, пройдясь кончиками пальцев по ресницам, которых просто не могло быть.
Торопливо я создала зеркало — и оно отразило мое лицо. Здоровое, без единого шрама, с целыми глазами. Я всматривалась в свое отражение и не могла поверить, что вижу себя.
Лиар не лгал — девушка по ту сторону зеркала была прекрасна. Длинные черные ресницы, яркие глаза, нежная кожа, бархатная даже на вид, алые губы… это все еще была я, но словно улучшенная в десятки раз, расцвеченная, украшенная…
Будто только что вышедшая из-под рук мастера красоты. Только без единого грамма краски.
Разве это могу быть я? Как могли исцелиться мои жуткие шрамы? Что произошло? Ведь Лиар ничуть не изменился!
И каким образом я создала зеркало, если не просила Лиара открыть его источник?!
— С возвращением, — Лиар поцеловал меня.
И, какой бы растерянной я ни была, какие бы вопросы меня не мучили, я вдруг поняла — то, что угнетало меня столь долгое время, ушло. Я снова могла чувствовать. Я снова могла радоваться жизни.
Я действительно вернулась.
9. Исцеление
Вернувшись со Смотрин и не обнаружив Лиссу дома, я испугался. Хотя контракт уже не требовал моего постоянного присутствия подле веятэ, но за время нашего знакомства с Лиссой еще не было случая, чтобы я не знал, где она. Конечно, моя веятэ в состоянии постоять за себя, но что, если она столкнется с теларом? А я представления не имею, где ее искать!
Я почти поддался панике, но у моих ног крутилась Бусинка, печально завывая, и я взял себя в руки.
— Буся, где твоя хозяйка?
Конструкты, подобные питомцам, обладают псевдоразумом и настроены на владельцев, так что шанс, что Буся может найти Лиссу, был достаточно велик. И малышка не подвела, она рванула к дверям, и хорошо, что я успел накинуть на нее поводок, иначе быстро потерял бы в ночной тьме. Буся тащила меня за собой, но, как ни старался я торопиться, все равно опоздал.
Лисса умудрилась не просто встретить телара, она зачем-то вступила с ним в бой — это без поддержки атари! Разумеется, без моей магии она не могла справиться с монстром. Источник я открыл сразу, как увидел телара — свою веятэ я за его тушей не разглядел, но был уверен, что она там. И то, как телар свернулся в сферу, мою уверенность подтвердило. Я почти успокоился, решив, что появился вовремя, но первый же взгляд на Лиссу развеял мое заблуждение. Она лежала у стены, окровавленная, потерявшая сознание, и жизнь в ней едва теплилась.
Я знал, что магия исцеляет. Но мне приходилось буквально вталкивать поток силы в бессознательное тело девушки. Это требовало огромных усилий, словно передо мной была вовсе не веятэ, а обычный человек, не умеющий принимать магию. Но я понимал, что такие раны естественным образом не заживут, а до больницы я ее донести просто не успею. И впихивал в Лиссу энергию в надежде, что хоть что-то она да усвоит, исцеляясь.
Даже без сознания Лисса была легкой, но дорога домой заняла у меня порядочно времени. Никогда прежде я не прилагал столько усилий для того, чтобы поделиться магией. И это чудовищно выматывало. Поэтому все, на что меня хватило дома — это уложить Лиссу на постель и худо-бедно смыть кровь. К моему облегчению, магия действовала — раны затянулись, хотя до полного выздоровления было еще далеко. Выглядели они ужасно, но я надеялся, что лечение станет более эффективным, когда Лисса очнется.
Хотя что-то я сомневался, что магии удастся восстановить потерянный глаз девушки. Но я был уверен, что Лисса научится обходиться и без него.
Она сильная и упорная, она не позволит одной травме испортить ей жизнь.
Как ни странно, рана на лице Лиссы вовсе не казалась мне отталкивающей. Я беспокоился за жизнь моей веятэ, боролся с ее сопротивлением магии, но ни на мгновение не мелькнула у меня мысль, что шрамы изуродуют Лиссу. Я никогда не считал ее красавицей, Лисса нравилась мне совсем не за внешность. И шрамы ничуть не меняли моих к ней чувств.