Внутри уже хозяйничала парочка крепышей, без разбора кидающих мешки, баулы и сундуки прямо в дорожную грязь. Их пытались урезонить столпившиеся пассажиры, но парни продолжали ловко и споро разбирать вещевой завал.
- Совести у вас нет, - возмущалась крепко сбитая молодуха, оттаскивая подальше в сторонку внушительного размера сундук.
- Дорогая, - увещевал её худосочный муж, - ну что ты в него вцепилась. Нам всё равно придётся этот сундук здесь оставить.
- Нет, ни за что, - отвечала ему упрямица, - там все мои платья. И твой парадный мундир тоже там.
- Всевидящий с ним, с мундиром. Нам бы до Сипотина добраться пока совсем не стемнело.
- Ты же сам говорил, что на дорогах неспокойно нынче…
- Потому и говорю, брось сундук, не время сейчас о тряпках думать.
- Я не о тряпках думаю, а о деньгах которые эти тряпки стоят, а если ты чуток подумаешь, то с кучером успеешь договорится. Лошадей ведь здесь не оставят.
Забыв о споре мужчина кинулся к кучеру, занятому лошадьми. Там уже толпилась хорошая половина попутчиков.
Другая половина разбирала вещевой развал в поисках своего багажа, а Алька скромно стояла в сторонке, надеясь, что на её мешок никто не позарится.
Терпение Алька проявляла по нужде. Мешок она могла бы узнать только по цвету — был он серенький с синей строчкой. Но после грязевой ванны цвет значения уже не имел, а о содержании у Альки были самые приблизительные представления. Этот мешок вручил им Отец Взирающий при прощании. Алька только и успела, что нос в него всунуть и руками ощупать. Что, если надо будет доказывать права на собственность. Нет, лучше уж подождать и взять тот, что останется.
- Мелина, а может ты можешь своим магическим чутьём наш мешок узнать? - Алька представляла себе вид этого мешка, когда он последним останется.
- Могу наверно, но не знаю как, - с сожалением призналась ведьма.
- А ты в свой талмуд загляни, может найдёшь подходящее заклинание. Всё равно больше делать нечего.
- Я быстро, - заверила Мелина, - в случае чего, зови.
- Интересно, что тут может случится, что я сама не справлюсь, - пробурчала про себя Алька, но ей уже никто не ответил.
Разгрузка продолжалась. Пассажиры суетились, а Алька наблюдала, прислушиваясь.
Народу было немного, по Алькиным понятиям. Но суеты и шуму от них было более чем достаточно.
Старик, стоящий ближе всех к дилижансу, костерил неловких грузчиков, на чём свет стоит, с видом человека право имеющего. Пожилая дама, та самая, что Альке о вещах напомнила, стояла рядом и, за рукав, пыталась старика в сторону отвести. Её он тоже поругивал.
Семейная пара то к вещам кидалась, то к детям, норовящим покинуть указанное им место. Мальчишки - погодки, воспринимали всё, как весёлое приключение и к родительским наказам не особо прислушивались. Родители наивно думали, что не слышат их детки и орали так, что лошади нервно ушами пряли. Друг другу они тоже орали, видимо в хлопотах забывали голоса модулировать.
Толстяк, Алькин сосед, сидел на большом сундуке, сундук поменьше под ноги подсунув, а к груди прижимал грязный мешок с болтающимися завязками. Вид у него был совсем помятый и несчастный.
„Сложно с таким весом в передряги попадать,“ - пожалела толстяка Алька.
Кучеру тоже досталось. Кровь с лица ему утёрли, голову обвязали, но бледность осталась. Ясно было, что самостоятельно ему и двух шагов не пройти.
Второй кучер, помоложе который, лошадьми занимался, с пассажирами пререкаясь.
- Ну и что, что лошадь. Рук же ж у неё нету. А у меня упряжи нужной нету. Не в зубы же им сундуки ваши сувать. На одну детей посажу, на другую напарника своего раненого. Могу ещё и стариков посадить, но без седла им несподручно будет. И не надо мне тут голову дурить. Мне за лошадей ответ держать перед начальством и сундуками вашими я их обвешивать не позволю.
- Да как же это, - пропищало бледное создание женского пола, - не могу я всё бросить…
- Так и не бросайте. Ждите. Помощь приедет.
- Когда? - воскликнуло сразу несколько человек.
- Если магопочтой сообщение получится отправить, то или завтра к вечеру, или послезавтра к утру здесь будут.
- А если не получится?
- Тогда дня три ждать придётся.