Мысли затаились, уступая свою энергию на борьбу с промозглым холодом, а пар изо рта предупреждал, что температура близка к нулю, а Алькин туалет на такие климатические метаморфозы не рассчитан. Сегодня утром была весна. Светило солнышко и цвела сирень. Отличный день для пушистой юбочки, полосатых гольф выше колена и джинсовой курточки на тоненький свитерок. Гольфы сползли от грязи и от бега, юбка обвисла и только мешала, а слишком узкая курточка не давала возможности вздохнуть полной грудью. И не расстегнёшь ведь - холодно.
Аля, памятуя наставления инструктора, сосредоточила всё своё внимание на дыхании: вдох носом, выдох ртом, вдох носом, выдох ртом…
Когда в её размеренную и отлаженную работу ворвался смутно знакомый голос, она сбилась с ритма.
- Ну чего стала? Шевелись, - потребовал голос, - Как там? Раз два, раз два. Не стой столбом. Замёрзнем.
- Вы где? – пошевелила Аля непослушными губами.
Вопроса своего она не услышала, зато получила ответ.
- Здесь я. С тобой. Шевели ногами, а то обе замёрзнем.
Аля послушно продолжила бег, стараясь понять, где её попутчица и почему голос звучит так, словно на ухо говорят.
- Ещё немного и тут один приличный склеп есть. Там передохнём, погреемся…
- А что-нибудь кроме склепа? – опять сбиваясь с ритма воскликнула Прошина.
- Ты беги и не отвлекайся. Выбора, сама понимаешь, у нас с тобой нет, - с горькой иронией сообщила попутчица, - Вид у тебя, даже в склеп войти стыдно. Но об этом не беспокойся. Это я на себя беру, а ты давай – раз два, раз два…
Сопровождаемая бестолковым бурчанием и ненужными советами, Аля добежала до обещанного убежища и закрыла за собой изъеденную временем дверь.
Помещение было совсем крошечным – два на два – не больше. И Аля здесь была одна. Совсем одна. Никаких сомнений – одна.
- Подвинься, - сказал голос, - дай огонь развести.
Аля не сдвинулась с места. Она просто застыла столбом и, если бы не осознания того где находится, с удовольствием сползла бы вдоль стеночки на пол. Но она просто стояла, понимая, что ей только кажется, что она стоит и разводит костёр без спичек и даже без дров на неровном грязном полу крошечного склепа, а на самом деле она лежит на этом самом полу в бреду и принимает жар своего тела за тепло костра.
Потом она действительно оказалась лежащей на полу и костёр действительно горел, и она была, действительно, совершено одна.
Аля, нежась в тепле, раздумывала о том, стоит ли применить на себе классический приём для прояснения сознания, но щипать себя совершено не хотелось и потом, не является ли испытываемое ею тепло своего рода щипком… В конце концов она совсем недавно замерзала, а вдруг она уже замёрзла. Говорят, замерзая, люди испытывают блаженство. Интересно, кто говорит? Те, кто замёрз и которого отогрели? Или те, кто отогревал? Аля испытывала почти блаженство.
Для полного блаженства ей не хватала самой малости – веры в то, что скоро зазвонит будильник.
- Только давай обойдёмся без истерик, - предложил мерзкий голос, звучащий в её голове.
Поняв это, Аля не на шутку рассердилась. 'Что за наглость, - подумала Аля, - мало того, что влезла так ещё и указывает, что делать.' Она, Аля, имеет полное право на истерику. Валяется в каком-то мерзком склепе, посреди какого-то отвратительного кладбища грязная и замёрзшая, а ей советуют не устраивать истерику?.. К чёрту дурацкие советы. Сейчас будет вам…
Аля напряглась, соображая, как делается истерика и с удивлением поняла, что знания в этой области у неё очень поверхностные, так сказать, теоретические, что для полноценной истерики ей не хватает аудитории и что ей просто лень. Склеп, согретый теплом странного костра, уже не казался зловещим, а голос, хоть и мерзкий, но всё-таки какая никакая компания. И пока не зазвенел будильник можно ведь и пообщаться.
- Так-то лучше, - одобрила её решения гостья подсознания.
- У меня раздвоение личности, - решила Аля, - интересно, это лечится?..
- Нет! Нет. Лекарей нам ещё только не хватало. У тебя своя личность, у меня своя… Это тело у нас одно.