Ещё, конечно, Яхеля подводила травма ноги и отсутствие щита — он куда лучше работал именно с ним, в отличии от одного меча, но особым оправданием тому это не служило. Талфель сделал себе заметку — уделить больше внимания обучению этого «внучка», особенно в тех сферах, где он сдавал позиции. Да и то, что ему дали ранг «гастата» столь быстро заставляло его задуматься, дорос ли тот до оного.
Впрочем, самым важным моментом было то, что этот тёмный был готов идти на определённые компромиссы. Конечно, то, что он озвучил что за жизнь Яхеля он возьмёт их на службу на неделю, и после этого заплатит, было таким себе показателем, но предчувствие говорило Талфелю что это именно один из тех знаков, на которые надо обратить внимание.
При этом, несмотря на свою долгую жизнь, теперь неделя ему казалась чем-то куда более долгим, нежели раньше. Ведь тогда годы могли лететь в размеренности и покое, а неделя сейчас кажется чем-то куда большим.
Возможно, это может стать интересным вариантом для будущих договорённостей, но уже на более высоком уровне, если тот себе не свернёт шею по пути.
Его время караула заканчивалось — глаза надо было прикрыть хотя бы на пару часов, дабы иметь хоть какой-то запас прочности на следующий день. Передав эту работу своему сменщику, он также прикрыл глаза, вспоминая диалект тёмных эльфов. Когда же он сумел разобрать имя этого тёмного то усмехнулся сквозь подступавший сон.
«Если тебе его дали при рождении…»
******
Резким я своё пробуждение не назову. Меня аккуратно потрясли за плечо, вырывая из объятий Морфея.
Я вскинулся, но за оружие не схватился. Это был какой-то из сатиров — я с ним знаком не был точно, он что-то проблеял что «мы почти готовы» и ушёл продолжать собирать лагерь.
Далее уже я разбудил Ангнисс и Хати. Она поднималась с большей неохотой, а пушистый наглец потявкал, что хочет «покататься»… и пришлось идти у него на поводу — технику «грустных глазок» он, судя по всему, освоил уже на первый день своей жизни.
Уже у меня на плечах он начал посапывать, что было весьма очевидно. Ангнисс как-то странно покосилась в его сторону, но ничего не сказала, после чего мы, дождавшись пока лагерь будет свёрнут, направились на юг. Далеко в небе мне я увидел несколько точек, но разглядеть их из-за дистанции не сумел.
И как бы странно это ни было, но… на нас никто не нападал. Мы весьма спокойно и мирно шли. Нет, где-то вдалеке слышался вой, но по заверению Хати, который это расслышал, там не охотились, а как раз таки сбегали.
Вместе с этим я сделал заметку — судя по этому, мясо зомби для волков не подходит. Видимо, из-за воздействия некромантии оно для них едва ли съедобно, а драться или загонять то, что нельзя съесть, это просто лишняя трата сил.
Когда же мы добрались до весьма протоптанного перекрёстка, Зенон кашлянул.
— Налево пойдёшь, козлёночком станешь, направо пойдёшь, бревно поймаешь… — он покосился на меня, после чего продолжил. — Дорога налево короче, но если пойти направо, то там будет лесопилка, на которой феи сидят. Добрые они, не обидят. А вот те, что слева… — он поморщился, явно что-то вспоминая. — Злопамятные больно!
— Я даже боюсь спрашивать, что ты им сделал…
— Да шож я-то, господарь, мы-то всегда мимо ходим, со всеми почтениями, по добрососедовски, но… — он он вновь зачастил, пока мы повернули направо. И частил он долго… при этом умудрившись рассказать о том, что жили тут не только феи.
А жили здесь, помимо фей, люди. Не только те что с нами, но и далеко на востоке. Там тоже были сатиры, пусть и поменьше чем тут. Какой-то старый мужичок также владел там небольшим виноградником, в отдалении ото всех, и частенько гонял сатиров палкой от забора.
Но самым страшным из того, что он знал, то, как рассказывал уже его дед, здесь были «змеюки подлючие», что в воде жили. И жили при том давно, но на сушу не вылазили, разве что в самые голодные года. Рыбы, мол, им хватало, да и спали по большей части они, не видели их давно.
Правда, память подсказала, что если это не какой-то новый вид нейтрального зверья, а кто-то из одичавшей викингской братии, то это уже звучит как весомая проблема.
Благодаря грузу что мы несли, и я в том числе, система воспринимала это как подобие тренировки. Это подарило ещё одну единицу в выносливость, и, особо порадовавшая, единичка в силу.