Люди и сатиры переговаривались, а временами даже разносился смех от сальных шуток сатиров. Как мы, так и эльфы быль чуть в отдалении от этого «праздника жизни», пока феечки успевали побыть то тут, то там.
Это… вызывало внутри меня ощущение лёгкой грусти. С одной стороны, я был тем, кто вёл этих людей, сатиров, фей… но я был поодаль. Отстранённый от них. Но — первый из.
Но с другой — один. Для них я тот, кто их проведёт и спасёт, а после этого я для них могу и вовсе исчезнуть. Четверо эльфов — закреплены за мной контрактом, по истечении которого вольны уйти куда пожелают.
И в этот момент я ощутил, как ко мне на плечо легла голова Ангнисс, а рядом с моим боком улёгся Хати, закончивший есть и почти сразу заснувший.
Смешок вырвался сам собой. Да… сколь избирательная бывает слепота у человека… или, в данный момент, у эльфа.
Пусть то, что я получил и было дано мне лишь за деньги… пусть это и иллюзия, пусть это «сон во сне», но… всё-таки, я не один. По крайней мере сейчас.
******
Ангнисс смотрела на своего брата, чувствуя, как сердце сжимается в её груди.
Она в очередной раз возносила безмолвную молитву богине, моля её о милости. Не для неё — для её брата, что был так потерян с самого начала.
Ведь даже несмотря на то, что он делал, как он поставил свои цели и к чему решил идти, за тот малейший срок с их побега… она ощущала в нём зияющую пустоту. Как будто из него что-то вырвали, оставив лишь то, что она могла наблюдать прямо сейчас.
В её памяти он был похож на то, что она видела, но ощущение внутри неё, их связь, как брата и сестры, само сердце… говорило о том, что он опустошён.
Жрица перебирала в голове воспоминания, касавшиеся её брата. Он не был жесток и убивал лишь тех, кого приказывали убить напрямую. Он защищал её как мог, но сделать что-то среди тёмных эльфов Ллос он не мог, как и она.
Но, когда они сбежали и скрылись… когда их приняли эльфы Луны, он будто сбросил с себя оковы что их ограничивали. Он вдохнул полной грудью, и они спокойно жили, в достатке и мире. К ним даже прибился маленький волчок — милый, смышлёный, с небольшой хитрецой…
А потом пришёл паладин Единого, но… не карательным походом, а как и они, чтобы принять заслуженный отдых. Он был хорошим рассказчиком и приятным человеком, но, как и брат сейчас, он был опустошён. Он же и рассказал причину, так как знал её — он проиграл в этой жизни, проиграв свои земли и людей, без шанса на месть.
Ненужный и брошенный, оставшийся один, он с усмешкой продолжал рассказывать о том, сквозь что прошёл. Но несмотря на его голос, она видела его глаза — наполненные болью и пустотой.
Сейчас она наблюдала за тем же… пусть прошло и менее двух дней с их побега, но этот паладин будто отдал часть себя её брату, вместе со своим кольцом, приняв свой конец.
Их побег сильно отдался как по ней, так и по нему — она уже привыкла к слабости тела, на фоне того, что у неё было до этого, но по брату это ударило куда сильнее чем она ожидала. Он потерял сознание и весьма надолго — она, после того как они переместились, успела и перевязать его от полученных ран и провести пусть и краткое, но служение, танец под луной.
Когда же он очнулся… он был уже иным. Похожим, но куда более далёким, несмотря на слова и действия. Она это ощущала, эти изменения что с ним происходят, но не знала, как их выразить. Однако, он становился всё более и более живым… как будто увидев перед собой цель.
Пусть он и спас людей и сатиров из расчёта, но он, как и тогда, вступился за неё. Было несложно понять, что силы неравны, но он встал против морского эльфа и, более того, сумел победить, защитив то, что люди назвали бы «честью дамы». Такая мысль вызвала у неё малую долю смущения.
Однако дальнейшие размышления подводили её к тому, что у него есть какой-то план. И исполнение этого плана, путь по нему, всё больше и больше «оживлял» её брата, раскрывая в нём новые штрихи.
Тот же танец, что произошёл этой ночью, был и вовсе удивителен. Она не ожидала того, что богиня ниспошлёт свою милость, позволив ей использовать благословение, оказавшее подобный эффект, и ещё более удивительным было то, что её «брат» сумел присоединиться к ней в танце, на этот раз полноценно…
Её радовало, что богиня одарила не только её, но и его — пусть это и было ей не столь свойственно, но она дала ему этот особый шанс. И она знала, что пока она жива, у них всё будет хорошо. Они будут вдвоём, сливаясь в танце, и неся Волю и Слово Луны.
Всё будет так, как должно было случиться ещё при их рождении.