- Мы не можем сдаться без борьбы. Наша музыка вдохновляет людей, и мы должны продолжать играть то, что приносит радость нам и нашим слушателям.
Их общее мнение было ясно:
- Мы должны объединиться и выступить против этого административного давления. Мы покажем управлению культуры, что наша музыка имеет значение, что она важна для молодежи, - сказал Алексей, заключая их решение.
Вечер окутал заводской клуб печальной тишиной, звезды светили ярко, словно знаки судьбы. Сердца участников ВИА горели от страсти и боли, в преддверии запрета, что мог разрушить их мечты. "Не сдадимся," - шептали они, словно молитву, среди теней и звездного света, в ночи прощальной. Их музыка была свободой, их голосом, их силой.
И они решили бороться, чтобы эта свобода выбора, какую музыку им играть, не угасла.
Они расходились по домам, но в их сердцах теперь жила решимость. Эта ночь была не концом, а началом их борьбы за право быть услышанными.
На следующий день Алексея вызвали в партком.
Секретарь парткома усадил его перед собой и коротко скомандовал:
- Ну, рассказывай, что случилось?
Алексей, собравшись с мыслями, начал свой рассказ:
- Товарищ секретарь, все началось с того, что мы, группа молодых энтузиастов, решили создать ВИА на заводе. Наша цель была проста: дать молодежи возможность наслаждаться современной музыкой и выразить себя через танцы и песни. Мы сами сделали гитары, усилители, и наши выступления привлекли много людей в клуб, что значительно увеличило его доходы.
- Но вчера ко мне подошел Игорь Пухов из обкома комсомола и заявил, что наш репертуар должен быть одобрен управлением культуры. Он утверждал, что мы должны следовать строго советскому патриотизму и избегать западных влияний в музыке.
- Я попытался объяснить, что культура не имеет границ и что вдохновение, которое мы черпаем из музыки Битлз или других западных групп, не умаляет нашу преданность советским идеалам. Наоборот, это помогает нам развиваться и стремиться к самосовершенствованию.
- Я также подчеркнул, что наша музыка приносит радость и объединяет молодежь, и что мы не можем игнорировать то, что нравится нашим слушателям. Мы верим, что музыка - это инструмент для объединения, а не разделения.
- Игорь настаивал на своем, ссылаясь на доклад Леонида Ильича Брежнева и на необходимость идеологической бдительности. Он потребовал, чтобы мы предоставили весь наш репертуар на утверждение и следовали только тому, что разрешит управление культуры.
- Я понимаю серьезность этого вопроса, но я также верю, что мы должны защищать право на творческую свободу и самовыражение. Мы не хотим конфликта, но мы не можем отказаться от наших убеждений и от того, что делает нашу музыку особенной для многих людей на заводе.
Алексей закончил свой рассказ, глядя на секретаря парткома в ожидании его реакции, надеясь на понимание и поддержку.
- Да, заварил ты, Алеша, кашу. - задумчиво произнес секретарь. -Ты знаешь, нам ни к чему сейчас это скандал. И если ты не послушаешь советов твоих старших товарищей, то я даже не знаю, чем тебе помочь.
- И даже больше, - добавил он, когда Алексей был уже в дверях. - Может быть поставлен вопрос о том моешь ли ты, имеешь ли ты моральное право работать секретарем заводского комитета ВЛКСМ. Подумай.
- Такие вот дела у меня, —подвел Алексей итоги последних дней, встречаясь с Ириной.
Они за это время уже успели подружиться и частенько гуляли по вечерам в заводском парке, что был рядом, совсем недалеко от реки.
По парку пролегала освещенная лыжная трасса для заводских спортсменов. Это зимой. А летом это была отличная освещенная тропинка для вечерних прогулок.
Она извивалась по парку, то убегала вверх в темноту прямо к звездам, то лунной дорожкой опускалась прямо к реке, дружелюбно поблёскивавшей вдали.
Они гуляли до ночи, рассуждая о дальнейшей судьбе ансамбля, о карьере Алексея, который сейчас должен сделать жесткий выбор между работой функционера по воспитанию молодежи или вместе с ребятами из ВИА и Ириной перейти в другой Дом культуры, может быть даже поискать его за пределами области.
Ирина и Алексей шли медленно по тропинке, отражающей свет лунной дорожки.
Воздух был прохладным, но их разговор наполнял теплом предстоящую ночь.